Меньше половины семилетнего срока понадобилось Дорину Дрэгуцану на посту президента Национального банка Молдовы (НБМ), чтобы доказать себе и другим, что не святые горшки обжигают. Хотя вначале молодость, задор, смелость, открытость, завидное умение нового президента расположить к себе многих настораживали, из-за чего его назначение воспринималось не иначе, как «вызов».
Второй президент НБМ до сих пор не забыл адресованный ему вопрос депутата, сказавшего на процедуре утверждения в парламенте, что «быть президентом Национального банка – значит, обладать Божьей искрой…». Даже после трех лет успешного президентства Дрэгуцану приходит в задумчивость, размышляя над этим вопросом. Зато на вопросы о развитии экономики и банков, о требованиях к банкирам и акционерам, инфляции, которую банк вот уже 17 месяцев подряд успешно держит на «мушке своего прицела», Дорин ДРЭГУЦАНУ ответил в беседе с главным редактором журнала Б&Ф Александром ТАНАС.

Редакция охотно публикует несколько материалов из беседы с президентом НБМ в трех языковых версиях журнала – румынской, русской и английской.

Б&Ф: Национальный банк по праву гордится своими специалистами и эконометрическими моделями, позволяющей ему прогнозировать инфляцию и ВВП в краткосрочном плане, чему нет аналогов в стране. А чем еще гордится президент НБМ, когда характеризует банковскую систему РМ?

Дорин Дрэгуцану, президент НБМ: Я недавно рассматривал статистику стран по объемам кредитования и депозитов к ВВП. У меня сердце наполнилось гордостью от участия банковской сферы в экономике. Соотношения кредитов и депозитов к ВВП показывают, насколько банки кредитами, а население своими ресурсами в виде банковских вкладов участвуют в развитии экономики страны.
Доля кредитования в ВВП в Молдове выше, чем в Азербайджане, Армении и Грузии, а по уровню депозитов наши позиции лучше чем, в Азербайджане, Армении, Белоруссии, Грузии и России. Потому это еще раз свидетельствует, что по своему участию в развитии экономики банковская система выполняет предназначенную для нее миссию, и те, кто это отрицает, просто лукавят. У РМ эти показатели близки к уровню Румынии и Украины.

Б&Ф: Что Вас в ней откровенно не устраивает, что должно быть изменено?

Д.Д.: Мне не нравятся в банковской системе две вещи, которые очень взаимосвязаны между собой.

ПЕРВАЯ. Менталитет менеджеров молдавских банков. У большинства руководителей очень высока степень инертности в принятии решений, новых политик, корпоративного управления банком. У них наблюдается чрезмерно много консерватизма. Он может быть и здоровый, ведь за все это время мы много дров не наломали, и более-менее легко проходили через региональные и даже международные финансовые кризисы. Но вот что касается вопросов прозрачности акционеров, обучения и тренингов персонала, инвестиций в перспективных сотрудников, их обучение за рубежом, здесь мы сильно отстаем.

ВТОРАЯ. Сфера инноваций и предложение прогрессивных банковских продуктов на рынке. По большому счету, все продукты – стандартные, простенькие. Складывается такое ощущение, что банки не хотят торопиться и думать о завтрашнем дне. А ведь это тот же карточный бизнес, который развивается, но очень медленно. И причина здесь не только в том, что он не воспринимается рынком, а еще в чрезмерно высокой стоимости этих услуг.

Признаюсь, я думал, что дочки иностранных банков в Молдове подстегнут развитие данных направлений в молдавских банках. Но они очень быстро научились и стали похожи на молдавские банки. Думаю, что это скоро изменится, и банки поймут, что их будущее динамичное развитие - на основе retail, а не только corporate. Retail – это большое количество маленьких контрактов и по кредитованию, и по привлечению к обслуживанию, и по карточному бизнесу. Населению надо что-то все время предлагать, а не ждать, когда оно само придет в банк, гораздо эффективнее самому к нему пойти.

В России retail получил взрывное развитие, он хорошо идет на Украине. Поэтому и у нас он получит массовое развитие. Банки поймут, что именно в retail будущее их развитие. Да, у населения нет больших денег, но это не значит, что их вовсе нет, и поэтому нужно работать с населением. Это и доктора, и предприниматели, и адвокаты, и индивидуальные предприятия. Все эти клиенты банков могут и должны со временем иметь кредитные карты. От банкиров часто можно услышать, что мало желающих на такие услуги, но здесь надо подумать над ценовым аспектом услуги, чтобы она не была такой дорогой.

Б&Ф: Почему в системе так долго и такой высокой сохраняется показатель ликвидности банков на уровне 28-33%?

Д.Д.: Это один из структурных вопросов, характеризующих ситуацию в молдавском банковском секторе, а также проблема молдавской экономики.

Во-первых, ликвидность достаточно короткая, для нее нужны короткие проекты, а их трудно находить. Чтобы удержать эти деньги в банковской сфере, мы предоставляем банкам инструменты для инвестирования – сертификаты Национального банка, которые имеют доходность на уровне базисной ставки. Сегодня она 3,5%, но хотя бы что-то вместо ситуации, когда деньги ночуют почти бесплатно.

Во-вторых, молдавские банки не имеют автоматического доступа к другим финансовым ресурсам. Чего, конечно, не скажешь о дочках иностранных банков, которым ликвидность, в случае острой ее необходимости, все равно дадут из материнского капитала.

Я хочу сказать, что у молдавских банкиров в подсознании всегда существовало и продолжает существовать понятие, что надо всегда чуть-чуть держать ликвидности на черный день. И меня никто не убедит в том, что этой перестраховки нет. Кстати, это присуще и другим профессиям. К примеру, у маляров, которые, при определении рисков тех или иных работ, все равно накинут 3-4 дня с запасом.

Мы показываем банкам, что НБМ сейчас начал вести себя по-другому, чем раньше. Зная о большой ликвидности, мы публикуем второй год подряд двухгодичный график предоставления банкам краткосрочных кредитов под залог сертификатов и государственных ценных бумаг. Все это время у нас «окошко открыто» - приходи и бери, сколько тебе нужно. Но никто не приходит, потому что у всех ликвидности хватает.

Иногда мы слышим от банкиров: «Зачем вы держите столько времени «окошко отрытым»? А мы этим хотим сказать банкам, что у них чрезмерно высокая ликвидность, сидящая в головах банкиров где-то в подсознании. НБМ дает понять, что раз «окошко» открыто, то банки могут взять на два-три-четыре месяца средства для поддержания ликвидности. И банки знают об этом, но думают они по-другому. Лучше я сам, своими деньгами покрою ликвидность и не пойду в НБМ, ведь там могут спросить: а что, вам не хватает ликвидности, или, например, зачем это банку понадобились средства?

Знаете, я даже дал указание сотрудникам, что если кто-то приходит за РЕПО, это вовсе не означает, что у этого банка есть проблемы с ликвидностью. За это время были два-три банка, которые нас, можно сказать, «протестировали», а дальше дело не пошло. Но рано или поздно банки должны убедиться, что доверие к НБМ не зиждется на громких заявлениях, оно создается и формируется с помощью безупречно действующих инструментов и механизмов. НБМ пытается уменьшать ликвидность банковской системы, но для этого требуется много времени.

Я признаюсь, что у НБМ есть и свой интерес в том, что касается снижения избыточной  ликвидности. Мы тоже хотим, чтобы она падала. Ведь эффективность монетарной политики намного сильнее и действеннее тогда, когда мы нетто-кредитор на рынке, а не нетто-дебитор. Политика эффективна и результативна не тогда, когда мы изымаем деньги, а когда мы их даем рынку и экономике.
Потому что когда мы меняем базисную ставку, она не влияет на доходную часть, а на расходную. Зарабатывать нужно на кредитах. При уменьшающейся базисной ставке банки могут больше и активнее кредитовать реальный сектор экономики.

Б&Ф: Хочется верить, что «пожарная» ситуация в ВЕМ уже позади, но проблема его капитализации до сих пор не решается. Почему?

Д.Д.: Государство владеет контрольным пакетом в этом банке. И все решения, принимаемые в нем, напрямую связаны с государством и политиками. А молдавские политики, в хорошем смысле слова, не отличаются от политиков во всем мире. Мы видели на примере действий политиков других стран, что активность с их стороны слишком мала и, как правило, слишком запоздалая. Они хотят малыми усилиями добиться хороших результатов. Но в банковской сфере такой эффект не всегда получается. Наоборот, здесь иногда нужно действовать быстро, иначе со временем решения становятся еще дороже и сложнее.

НБМ потребовалось почти два года, чтобы убедить государство, что в банке есть большие проблемы. И тут дело вовсе не в каких-то трениях или в сложностях во взаимоотношениях регулятора с этим банком. Мы просто упорно все это время указывали, что в ВЕМ проблемы. Два года прошло, и государство, наконец, поняло, что там действительно есть проблемы. Теперь ему как главному акционеру нужно в короткие сроки принимать решения, дав банку достаточно капитала, чтобы он работал, как того требует от него бренд народного банка. У ВЕМ огромнейший потенциал для высокой доходности, но у него нет достаточно капитала для этого. Сейчас банк просто сжигает свои возможности и потенциал, ожидая решения вопросов с его достаточной капитализацией.

Б&Ф: Так в чем, собственно, вопрос: нужно прибегнуть к эмиссии, о которой так долго говорят, но ничего не делают?

Д.Д.: Вопрос сейчас в том, откуда взять капитал. Это нужно на уровне правительства принять решение, как решать вопрос капитализации ВЕМ. Мы в НБМ всегда готовы подсказать любые варианты, я надеюсь, что к нам прислушаются. Всем должно быть ясно и понятно, что НБМ не покупает и не продает банки. Если бы это не государственный банк, у которого особые функции на рынке, то все было бы по-другому. Мы не говорим, что политики оказывают определенное влияние на НБМ. Но понимаем, что пришло время на государственном уровне разобраться: как быть и что делать дальше?

Б&Ф: А разве существуют другие варианты для капитализации банка?

Д.Д.: Есть разные варианты для капитализации. Мелкие акционеры отказались от выкупа дополнительной эмиссии акций еще в марте 2013 г. Потом вопрос затянулся надолго с членами Административного совета от мелких акционеров. И вот теперь снова собрание о введении новых членов в Административный совет.

Б&Ф: Насколько банку поможет продажа активов и кредитов на 940 млн. леев?

Д.Д.: Контракт на продажу подписан в конце марта. Это, кстати, здорово помогло показать на финише первого квартала 2013 г., что у них в бухгалтерском балансе все красиво. Раньше ожидалось, что вся сумма по контракту будет получена до 18 июня. Потом нас проинформировали, что срок перенесен до 30 июня. Мы в НБМ знаем, что больше 75 процентов этой суммы банк уже получил. Сейчас предпринимаются серьезные усилия, чтобы за две недели июля получить оставшиеся суммы денег. Но даже с реализацией контракта банк все равно нуждается в капитализации. Просто если бы его не было, то сумма капитализации была бы в два разе больше. Контракт продажи залогов и кредитов не решил всех проблем, он лишь снял острую боль, отодвинув банк от пропасти.

Б&Ф: Ситуация с новыми акционерами BC Moldova Agroindbank S.A. (MAIB) будет развиваться в соответствии с решениями Административного совета НБМ от 27 июня, согласно которому компании, купившие с января по май 2013 г. 17,2% акций, должны будут просить разрешения на существенную долю или продавать пакеты?

Д.Д.: Совершенно верно, правда, только после обжалования нами решения суда сектора Буюкань. Сейчас мы не можем предпринимать никаких действий. Апелляционная палата Кишинева передала это дело в Высшую судебную палату. После обжалования и вынесения решения в нашу пользу мы напишем банку и акционерам и известим их о том, что их права полностью заблокированы. У них останется 60 дней на то, чтобы просить у НБМ права на владение существенной долей или продать акции другому инвестору.

Б&Ф: Этот срок в 60 дней наступил с решения НБМ о «согласованности» действий пяти компаний или с момента вручения им письма?

Д.Д.: С момента нашего письма. Я бы хотел заметить, что здесь суть не в том, что эти пятеро  акционеров представляют разные страны. Суть в том, например, что мы имеем достаточно достоверной информации, что эти акционеры не те, за кого себя выдают. У нас есть доказательства, что эти компании – ширма, они работают совместно и согласованно. За ними есть определенный мозговой центр, который управляет их решениями. Мы хотим знать: кто этот мозговой центр?

Самый оптимистичный вариант для банка – если его акционеры, «новые» и «старые», поймут и осознают в принципе очевидное: погода на молдавском банковском рынке меняется. Регулятор рынка не будет больше в роли просящего и толерантного, как и раньше считающего, что самое главное – чтобы банк работал, кредитовал реальный сектор экономики и давал прибыль. Мы жестко ставим вопрос о прозрачности акционеров. Мы хотим, чтобы в НБМ пришли люди, которые контролируют существенную долю в MAIB. И если этого не произойдет, то в долгосрочной перспективе это может стать большим и весьма чувствительным препятствием в работе Agroindbank-а.

Мы чувствуем на себе все большее и большее требование международных финансовых институтов к прозрачности собственников молдавских банков. Международные кредиторы хотят знать, с кем реально они работают. И было бы очень обидно, чтобы у такого банка испортились отлаженные отношения с такими международными финансовыми институтами, как ЕБРР и ВБ. Ведь эти институты на протяжении многих лет поддерживали MAIB дешевыми и долгосрочными ресурсами для частного сектора молдавской экономики.

Б&Ф: Все ли правильно понимают зарубежные финансовые институты? На примере проникновения в капитал MAIB иностранных акционеров у них как из рога изобилия сыпались претензии в бездействии сразу ко всем государственным институтам, включая НКФР и НБМ…

Д.Д.: Я попытаюсь быть дипломатичным в этом вопросе. Думаю, что международные  финансовые институты подняли вопрос правильно. Хотя их поведение и действия, на мой взгляд, были слишком резкими и напористыми. Но позиция у них правильная.
Ведь они вложили деньги в определенные молдавские банки. И когда они принимали решение о своих инвестициях в Молдове, у них было четкое понимание и представление о том, кто руководит этими банками и контролирует их. Но когда ситуация меняется в корне, то это естественное и нормальное право кредиторов – знать, с кем они будут иметь отношения в будущем. Вот для обладания такими знаниями и пониманием они и ставят жестко вопрос о прозрачности, что для них принципиально важно.

И делается это не для того, чтобы показывать пальцем в сторону определенных  институтов в РМ. Уверен, это делается для того, чтобы знать, кто акционеры банков. Я расцениваю такой вопрос со стороны международных финансовых институтов гораздо шире, потому как он касается банковской системы и молдавской экономики в целом. Мы должны извлечь выгоду из данной ситуации, конструктивно решив проблему с прозрачностью банковской системы страны. Ведь это может стать большим тормозом в развития РМ в будущем, задев сам имидж Молдовы.

Б&Ф: Получается, что существенная доля потребует от «новых» акционеров разрешения на владение ею?

Д.Д.: Абсолютно верно. Мы не хотим бегать по Кишиневу с бейсбольной битой. Мы никого не хотим наказывать. Мы лишь говорим, что так дальше продолжаться не может. И это, кстати, не проблема одного лишь MAIB, у других банков есть такие же проблемы. Просто мы не можем одновременно заниматься прозрачностью акционеров всех банков. Но я вас уверяю, что как только мы направим вопрос о «новых» акционерах Agroindbank-а в правильное русло, то займемся и другими банками. Я вам гарантирую, что общество услышит еще много разных и интересных вопросов, касающихся прозрачности акционеров других молдавских банков.■