Бюджет на финише

Можно предположить, что, с учетом отсутствия до сих пор в стране бюджета 2016 г., главная задача министра – подготовка и принятие проекта закона о государственном бюджете на текущий год, половина которого практически уже прошла. Следует признать, что задержка с принятием самого важного финансового документа года произошла не по вине министерства, и уж, тем более, не из-за нерасторопности министра. Тут, как говорится, проявил себя целый клубок причин и обстоятельств, с учетом которых действовали в министерстве финансов и правительстве.

По исходящей от министра уверенности, можно сказать, что до принятия закона о бюджете 2016 г. остались считанные дни. Да, время с принятием этого документа слишком затянулось, но зато власти добились стратегической задачи, которую ставили перед собой, готовя проект бюджета.

Октавиан АРМАШУ: Все дела с принятием бюджета 2016 г. находятся на последнем этапе, когда мы уже пребываем на финише. Многие, конечно, знают о том, что в проекте бюджета текущего года есть определенная доля его прямого внешнего финансирования, поэтому правительство не могло пойти с этим документом в парламент, не заручившись поддержкой внешних партнеров РМ. Мы проявили чрезмерную активность, обратившись от имени правительства к Международному валютному фонду (МВФ) с инициативами о проведении  глубоких реформ, в которых давно нуждается Молдова.

Совершенно понятно, что любая реформа упирается в финансовую составляющую, без которой реформирование в любой отрасли экономики дается слишком болезненно, долговременно, а главное, оно сопряжено с определенными рисками, что ожидаемого эффекта на финише может и не быть. Иное дело, когда реформа на самом старте имеет необходимую финансовую составляющую, а в случае с Молдовой есть еще и благословение внешних партнеров по развитию, которые готовы поддержать реформу.

Одобрение МВФ

О.А.: Переговоры с внешними партнерами шли медленнее, чем мы ожидали. Но, к нашему счастью, предложенные правительством реформы восприняты в Брюсселе и Вашингтоне положительно. В конце мая, во время визита очередной миссии МВФ, будет дана предметная оценка тому, что мы предлагаем сделать в процессе внедрения реформ. Я думаю, что результаты дискуссий с экспертами миссии будут служить прочной основой для новой Программы сотрудничества правительства и Национального банка с МВФ.
Министр финансов поражает своей энергетикой, когда говорит о предстоящих реформах в стране и министерстве. Он то и дело акцентирует внимание на «глубине» реформ, поддержать которые правительство попросило МВФ.

О.А.: За все это время в некоторых секторах экономики реформы идут с большим опозданием либо полностью заблокированы. Поэтому нам понадобилось много времени на их подготовку. Мы хотели, чтобы в конечном итоге страна имела такую Программу с МВФ, которая бы предусматривала серьезные преобразования, гарантируя ощутимый результат для граждан РМ.

Министр не скрывает оптимизма, который в прямом и переносном смысле слова «питается» достаточной политической поддержкой парламента. Она очень важна для правительства, чтобы оно смогло получить хорошую программу сотрудничества с МВФ.

На вопрос о возможности подписания новой программы с фондом в 2016 г. министр, не задумываясь, произнес: «Конечно, наши реформы не терпят промедления. Их нужно внедрять в 2016 г.». Он придает огромное значение тому обстоятельству, что правительство, как ему кажется, нашло понимание МВФ, что стране нужна финансовая поддержка для таких реформ, потому как сама Молдова вряд ли сможет провести такого рода  преобразования, чтобы получить ощутимый людьми результат уже в ближайшем будущем.

Ситуация выправляется

Б&Ф: Министерство финансов в последние недели уменьшило предложение эмитируемых ценных бумаг государства, предлагая к размещению на аукционах не 250 млн. леев, а только 220 млн. леев. Можно ли это увязывать с тем, что для покрытия «разрыва» в бюджете вам теперь требуется меньше средств, потому что растут поступления?

О.А.: Да, вы правы. У нас чуть подросли поступления в бюджет. Январь-февраль очень трудные в плане бюджетных поступлений месяцы, а в марте ситуация начинает выправляться, особенно когда поступают налоги с прибыли за предыдущий год. В апреле поступления выросли, да и от приватизации государственного имущества мы получили часть денег. Могу сообщить, что даже часть средств направлена на оплату долгов, хотя еще чуть-чуть задолженность у нас остается.

Б&Ф: Есть ли у министерства теоретическая возможность эмитировать столько ЦБ, чтобы решать проблемы в бюджете, скажем, 300 или все 400 млн. леев в неделю?

О.А.: Я думаю, что да. Мы можем переговорить с банками, попросив их купить больший объем бумаг, но я пока не вижу необходимости в таких резких движениях со стороны эмитента. Мы хотим поступать предсказуемо. Банкиры должны выстраивать свои стратегии как можно эффективнее, но для этого им нужна предсказуемость, исключаю-щая непредсказуемые действия со стороны министерства финансов. Это всегда самая выгодная позиция для всех участников финансового рынка. Поэтому мы стремимся к тому, чтобы со стороны министерства все процессы были максимально предсказуемы.

Относительно увеличения объема эмиссий ЦБ могу сказать, что министерство финансов будет поддерживать внутренний долг более-менее стабильным. Мы надеемся, что уже в июле начнется «другая жизнь», когда с налогами, а также с финансовым положением в стране, все будет складываться  гораздо лучше.

Б&Ф: Можно узнать, кто стал больше платить налогов государству?

О.А.: Во-первых, у нас хорошо идут поступления от Главной государственной налоговой инспекции (ГГНИ). Во-вторых, заметен рост поступлений от Таможенной службы. При всем том, что импорт и экспорт продолжают сокращаться, правда, скорость их падения замедляется, рост платежей от таможни – на уровне 8%, тогда как импорт, например, сократился на 12%.

Б&Ф: Получается так, что при экономическом спаде в казну государства стало больше поступать денег?

О.А.: Да! При явном замедлении темпов экономического роста увеличение доходов с начала 2016 г. составило 16%. Мы какими-то чисто административными усилиями и без реформ смогли увеличить доходы в бюджет. Наверное, это произошло просто за счет того, что исключаются преступные схемы на таможне и ведется реальная борьба налоговой службы с фирмами-фантомами. Министерство по НДС рассчитывается практически день в день, что, в свою очередь, косвенно также стимулирует экономических агентов развивать бизнес, делая его более совершенным и оптимальным.

Я лично ощущаю, что ситуация медленно, но заметно выправляется. На аукционе 10 мая доходность по ЦБ упала почти на 2% сразу. Со временем мы придем к стабилизации ситуации на рынке капитала и сможем оперировать приемлемыми процентными ставками, что повысит доступность предпринимателей к финансовым ресурсам для реального сектора экономики.

Б&Ф: Какие у вас отношения с руководством НБМ?

О.А.: Я понимаю, куда вы клоните, поэтому выскажу свою личную точку зрения. На мой взгляд, источник проблем во взаимоотношениях между министерством финансов и НБМ заключался в том, что их руководители плохо общались друг с другом. Мы с Сержиу Чоклей стараемся часто общаться, снимая возможные разногласия и проблемы еще на стадии их появления. Мне представляется, что это идет во благо и на пользу всем.

Б&Ф: Какие последуют дальше действия после подписания министерством Меморандума с НБМ по кредиту, который он предоставил в 2014-2015 гг. трем проблемным банкам под гарантию государства?

О.А.: На основе подписанного Меморандума мы подготовили уже проект закона, который в настоящее время проходит этап согласования. Его принятие позволит министерству финансов эмитировать ценные бумаги с последующей их передачей НБМ. Этот документ предусматривает, что прибыль НБМ будет направляться на погашение этого внутреннего государственного долга.

Б&Ф: А в руководстве НБМ соглашаются с таким подходом?

О.А.: На сегодняшний день это согласованная позиция. Дальше проект закона поступит в правительство, а оттуда в парламент для принятия.

Б&Ф: С учетом прибыли НБМ эти бумаги удастся погасить быстрее, чем за 25 лет?

О.А.: Теоретически – да, там уже осталось 13,5 млрд. леев, хотя на первоначальном этапе сумма кредита была на уровне 14,2 млрд. леев. У страны будет возможность все время сокращать этот долг. Я думаю, что и агентство Kroll сможет вернуть какую-то часть выведенных из банков денег в страну.

Б&Ф: А само министерство финансов, если, скажем, предположить рост статьи доходов в бюджете?

О.А.: Да, и за  счет этого тоже можно!

Польский кредит

Б&Ф: В адрес министерства высказывается критика за чрезмерную скрупулезность, с которой его специалисты «дают добро» на финансирование проектов из кредита правительства Польши в 100 млн. евро. Насколько обоснованы такие жалобы?

О.А.: Знаете, министерство финансов не только готово, но и обязано организовать правильный, а главное, эффективный менеджмент рисков по этому кредиту. Я позволю себе напомнить, что польский кредит молдавским предпринимателям предназначен для получения оборудования и услуг польских производителей. Все импортируется в РМ за счет кредита Польского банка развития. Здесь многие обходят вниманием тот немаловажный момент, что кредит предоставляется отечественным предпринимателями под гарантию правительства Молдовы. Это означает, что такие кредиты, в случае, если они станут проблемными, являются риском для налогоплательщиков Молдовы.

Б&Ф: Получается, что «скрупулезность» и «строгость» рассмотрения министерством бизнес-планов вызвана менеджментом рисков?

О.А.: Для министерства финансов принципиально важно организовать правильный, а главное, эффективный менеджмент рисков. Польский кредит не работал по причине отсутствия договоренностей между министерством финансов и министерством сельского хозяйства. В моем представлении, нам следует быть более открытыми, искать компромиссы, но при этом не упускать из виду главное – эффективную систему управления рисками. К сожалению, много времени было упущено, но эффективного управления рисками пока нет.

Б&Ф: На сколько проектов министерство выдало положительное заключение?

О.А.: До настоящего времени министерство «дало добро» на финансирование четырех проектов, а остальные были отправлены на доработку. Я вижу, какие могут быть последствия от неправильного управления финансами, когда мы сейчас подписывали меморандум с Национальным банком, и будем в счет его кредита трем проблемным банкам эмитировать ценные бумаги государства на 13,5 млрд. леев. Поэтому нам следует эффективно управлять рисками, чтобы не создать по кредиту Польши в будущем проблем государству. Кредит польского правительства хороший, он дает возможности для экономического роста Молдовы, но мы не хотим, чтобы государство превратилось в плохой банк.

Б&Ф: Вопрос сейчас упирается в качественную оценку проектов, которые должны быть работоспособными?

О.А.: Мы хотим на основании подразделения, которое занимается реализацией проекта, улучшить оценку заявок предпринимателей и повысить эффективность управления кредитными рисками. Для этого мы специально привлекли западных консультантов. Нам нужно немножко времени, чтобы правильно организовать процессы и профессионально осваивать этот кредит на пользу экономике РМ и без рисков для налогоплательщиков. Нам приходится сейчас фактически создавать систему по примеру той, что есть в банках. Только в банках рискуют деньгами вкладчиков, а мы рискуем деньгами налогоплательщиков.

Реформа закупок

Б&Ф: С 1 мая 2016 г. вступил в силу Закон о государственных закупках, который уже на стадии внедрения потребовал определенных изменений. Почему?

О.А.: В Молдове сейчас наблюдается определенное затишье в плане закупок: денег у государства особо нет, чтобы делать большие закупки. В основном все деньги идут на выплату зарплат, пенсий и компенсаций. Понятно, что это временная ситуация, она не будет длиться бесконечно. Потому этот момент нам в министерстве финансов представляется очень удобным временным отрезком, чтобы вплотную заняться реформированием сферы государственных закупок.

Вступивший в силу новый закон я лично расцениваю, как важный шаг в направлении приведения ситуации в этой важной для молдавского государства сфере в соответствие со стандартами Евросоюза. Но, тем не менее, в новом законе, который, как вы понимаете, разрабатывался без моего участия, есть определенные упущения, которые мы пытаемся сейчас в срочном порядке устранить.

Б&Ф: Вы могли бы назвать эти упущения в законе?

О.А.: В законе не было предусмотрено независимое Агентство по разрешению споров и претензий, которые традиционно возникают и поступают после объявления результатов тендеров от их участников. Принятым Законом о государственных закупках такая структура предусмотрена вместе с государственным Агентством по закупкам, которое находится в ведении министерства финансов. И это, как вы понимаете, создает определенный конфликт интересов и даже, если хотите, потенциал для возможных коррупционных действий.

Б&Ф: И это признаете вы, министр финансов, в руках которого могло все находиться?

О.А.: Во-первых, наличия такой структуры от РМ требует Соглашение об ассоциации с Евросоюзом. Агентство обязательно должно быть независимой структурой в государстве. Поэтому первое, чего я потребовал от коллег в министерстве – разработать проект закона о создании на самом деле независимого Агентства по рассмотрению споров, которое будет напрямую подчинено парламенту.

В таком агентстве будет шесть советников: двое от правительства, двое – от гражданского общества и, наконец, двое – от бизнеса. В таком виде агентство должно будет работать максимально прозрачно, чтобы исключить даже претензии или намеки на то, что закупки осуществляются с нарушениями, или, что еще хуже, с элементами коррупции.

Б&Ф: Можно ли теоретически полагать, что это исключит в сфере государственных закупок элемент коррупции?

О.А.: Гарантировать на 100%, что коррупционная составляющая будет исключена, я не берусь. Но, по крайней мере, полагаю, что нам в результате глубокой реформы удастся максимально ее искоренить.

Во-первых, у экономических агентов сегодня нет уверенности, что они могут адекватно защитить свои интересы в тех случаях, когда они понимают, что в результате тендера их интересы были ущемлены.

Во-вторых, то, что агентство должно было первоначально, согласно закону о закупках, быть в структуре министерства финансов, создавало  коррупционную составляющую. Вот почему мы хотим на самом верхнем уровне исключить ее. Это первый шаг, который мы уже сделали. Дальше в министерстве завершается подготовка регламентов для проведения закупок.

Агентство, которому предстоит рассматривать споры, должно быть функциональным к 1 сентября 2016 г. Я очень надеюсь, что мы навсегда откажемся от практики, когда структура, осуществляю-щая для государства закупки, сама рассматривает нарекания участников закупок.

Б&Ф: Может быть, на первых порах не будет претензий к тому, как проводятся тендеры по закупкам для государства?

О.А.: Я думаю, что разного рода нарекания и претензии всегда будут присутствовать, но государство должно стремиться к тому, чтобы все было как можно прозрачнее и понятнее.

На следующих этапах мы будем углублять реформу государственных закупок. В частности, министерство финансов собирается внедрить систему электронных закупок, которая позволит нам максимально снизить влияние человеческого фактора, сделав все процедуры максимально прозрачными.

Я должен признать, что министерству в этом плане здорово помогает Европейский банк реконструкции и развития (ЕБРР). У его специалистов есть богатый практический опыт и экспертиза в этом деле. При помощи ЕБРР электронная система закупок внедрена во многих Балканских странах, а совсем недавно она заработала с помощью этого банка и на Украине, где она себя хорошо зарекомендовала.
Помимо всего этого, мы хотим изменить роль государственного Агентства закупок, которое функционирует в структуре министерства финансов. Ведь до сих пор оно играло своеобразную роль статиста, как в центре, так и в территориях. Но агентство должно стать лидером, выполнять организующую и направляющую роль. Его главная цель будет заключаться в оптимизации государственных закупок на территории всей страны.

Я скажу больше, мы в министерстве финансов хотим опуститься в закупках непосредственно до тех, кто организует и проводит тендеры, заключает контракты на поставку для нужд государства лекарств, материалов, продукции, услуг. Их в настоящее время слишком много, поэтому мы ставим задачу по их секторальной консолидации.

Б&Ф: Сколько же их сейчас?

О.А.: Их более 4-х тысяч, поэтому сложно выстроить для них правильные процессы закупок. Они есть во всех районах, в каждом министерстве и ведомстве. Мы снизим их количество. Здесь важен и еще один аспект – например, закупки лекарств и инструментария для медицинских учреждений. В настоящее время многие больницы все это закупают сами. А если такого рода закупки консолидировать, провести один большой тендер, то можно получить существенный «ценовой выигрыш».

Б&Ф: Что еще будет включать в себя данная реформа?

О.А.: Дальше мы хотим взять под крыло публичных закупок концессии и частно-государственное партнерство, чтобы в этих вопросах исключить неприятные эксцессы, придать концессии и партнерству прозрачность.

Должен сказать, что в обществе достаточно справедливо подняли вопрос о судьбе государственных  предприятий. На сегодня они не охвачены процессом государственных закупок. Мне представляется, что нам необходимо на уровне государства понять, как и в каком направлении мы будем развиваться. Если брать, скажем, как видение, то уже сейчас понятно, что у РМ не должно быть много государственных предприятий. У нас до недавнего времени было государственное предприятие в банковском секторе, и мы все видели, чем это закончилось. Понятно, что государство не может всем заниматься.

Если мы хотим эти предприятия приватизировать, то создавать для них платформу государственных закупок нецелесообразно. Мы должны в государственные закупки включить только тот перечень предприятий, которые всегда будут оставаться в государственной собственности. Скажем, снабжение электроэнергией, теплом, водой. Вот для них нужно создать эффективную рабочую платформу для проведения государственных закупок. Брать же сегодня все предприятия государства и создавать для них единую систему закупок было бы ошибочным и неправильным решением. Ведь многие из этих предприятий работают на открытом рынке, самостоятельно закупая для  своих нужд ресурсы и материалы. И если мы им заблокируем закупки, они со временем станут неконкурентоспособными и быстро потеряют рынок, что приведет к их неминуемому банкротству.

Вот вкратце как мы в министерстве финансов представляем основные этапы реформы в сфере государственных закупок. Их главная цель – сделать закупки максимально прозрачными, чтобы они вызывали доверие у хозяйствующих субъектов, у общества и иностранных доноров Молдовы, которые предоставляют стране немалые финансовые ресурсы.

Б&Ф: Вы можете назвать ожидаемый эффект от реформы в сфере закупок?

О.А.: Я считаю, что реальных результатов можно добиться в короткие сроки. Назвать же конкретные цифры и суммы мне трудно, потому что неизвестны коррупционная составляющая и ее уровень. К счастью, не знаю и не могу сказать, я работал в немецкой компании, в которой никогда и нигде не платят никому, поэтому я не могу определять цену вопроса. Могу с уверенностью говорить о том, что реформа позволит максимально искоренить коррупционную составляющую в сфере закупок, что даст возможность намного эффективнее распоряжаться деньгами налогоплательщиков.

Немаловажное значение имеет также качество закупок. Мы хотим уйти от однобокого подхода к самым дешевым закупкам, который далеко не всегда дает самый лучший экономический результат. Министерство полно решимости внедрить комплексный механизм оценки, когда эффект учитывается на протяжении реализации проекта, когда есть синергия от всех сегментов. Главный эффект дает масштаб, которого мы хотим достичь реформой сферы закупок.

Политическая стабильность

Б&Ф: Простите, реформа займет срок одного вашего мандата на посту министра финансов?

О.А.: Я думаю, что очень многое, скажем, львиную долю, можно успеть сделать за время моего мандата. Для этого нужна только политическая стабильность в стране.

Б&Ф: А политическая воля?

О.А.: Безусловно, что нужна и воля, но она у нас есть, нам нужна только политическая стабильность в стране.

Б&Ф: Вы пришли из реального сектора экономики в государственное учреждение, отвечающее за публичные финансы в стране. Что было самым трудным для вас на первых порах, к чему вы не привыкли и по сей день, хотя прошли 100 дней работы на посту министра финансов?

О.А.: Мне трудно привыкнуть к бюрократической системе, не могу свыкнуться с тем, как медленно она шевелится и движется. Мне к этому трудно привыкнуть, но я надеюсь, что никогда и не привыкну, поскольку отчетливо понимаю, что не хочу к этому привыкать.

Если говорить в плане моего психологического комфорта как министра, то он заметно улучшается. В первую очередь он благоприятствует мне в связи с тем, что я ощущаю все больше и больше политической поддержки курса реформ. Для меня это очень и очень важно. Меня это весьма радует. Я только поэтому и согласился участвовать в этом правительстве. У меня ведь нет никакого опыта общения с политиками и депутатами парламента.

Все остальные проблемы, если есть политическая воля всей политической элиты, решаемы. Меня радует, что на данном этапе есть политическая воля и поддержка того, что я делаю на посту министра финансов.

Б&Ф: Успехов вам и спасибо за интервью!■