Убедиться в том, что же на самом деле происходит в экономике и финансах государства, можно с помощью министра финансов. По роду своей государственной службы он каждый день следит за «пульсом экономики и финансов». Как никто другой в стране, министр наблюдает за тем, как ситуация в реальном секторе экономики отражается на поступлениях налогов в государственный бюджет от деятельности экономических агентов.

В качестве подтверждения того, что дела в стране медленно, но выправляются, может служить сравнение первых трех месяцев 2016 и 2017 гг. Анализируя показатели бюджета за январь-март 2016 г. с неполными и предварительными оперативными данными трех месяцев 2017 г., министр финансов, Октавиан АРМАШУ, замечает: «Если судить по состоянию и самочувствию бюджета, то в 2017 г. мы находимся в другом измерении, все совсем по-другому, все намного лучше и стабильнее».

Без малейших признаков выражения удовлетворения хорошими финансовыми результатами начала текущего года министр, с присущей финансистам манерой, аргументировал сухими цифрами из оперативных сводок поступлений в бюджет государства от двух институтов - Налоговой и Таможенной служб. Поступления от них в казну служат самым первым и, наверное, самым верным индикатором того, что реально перечисляют в виде налогов и сборов экономические агенты, работающие в частном секторе экономики.

И с теоретической, и с практической точки зрения даже самое малейшее изменение сумм налоговых поступлений этих институтов в сторону увеличения уже можно трактовать как признак «выздоровления экономики», как «выход экономики из состояния стагнации», как «начало экономического развития», как «доказательство роста экономики».

Вместо логичного и к месту демонстрируемого восторга первыми результатами достигнутой стабилизации политической и социально-экономической ситуации в стране министр лишь коротко заметил: «Лично мне эти показатели внушают здоровый оптимизм и надежду на поступательное развитие экономики в будущем».

О финансовой политике государства, предварительных результатах исполнения первого квартала бюджета 2017 г., шансах на досрочное гашение облигаций государства Национальному банку, роли и значении создаваемого cash buffer - беседа главного редактора Б&Ф Александра ТАНАСА с министром финансов РМ Октавианом АРМАШУ.

Б&Ф: Что навскидку может сказать министр финансов, сравнивая ситуации в государственном бюджете в первом квартале 2016 г. с той картиной, которая складывается в первые три месяца 2017 г.?

О.А.: В текущем году все совсем по-другому, все намного лучше, чем было в бюджете в первом квартале в прошлом году. Если говорить о доходах в государственный бюджет, которые мы получили от Налоговой службы и таможни, то за три неполных месяца их поступило на 1,7 млрд. леев больше, чем в первом квартале 2016 г.

В процентном выражении прирост составил 28%. Даже с учетом того, что в январе 2016 г. были технические проблемы с получением доходов, все равно мы видим значительный прирост поступлений в доходную часть бюджета.

Б&Ф: Выходит, что у министерства есть деньги, значит, их у него можно просить и даже получать?

О.А.: Нет, конечно. Сам процесс «прошения денег» из бюджета закончился, когда был принят бюджет 2017 г. И теперь такая тема на повестке дня у министерства финансов даже не стоит. Мы финансируем все запланированные бюджетом расходы. И на рынке капитала министерство может вести себя очень сдержанно и аккуратно. Ставки по государственным ценным бумагам (ГЦБ) снизились до уровня 6,96% и 7,09%.

Б&Ф: Но результаты аукционов показывают, что министерство предлагает 170 млн. леев, а реально размещает меньше, причем уже несколько аукционов подряд, явно недобирая до этой суммы.

О.А.: У министерства на данное время достаточно ликвидности, мы не испытываем острой потребности в деньгах. Министерство выставляет свои предложения по ранее составленному графику.

Нам не нужны сейчас заимствования денег на рынке. В этом отношении министерство как эмитент не чувствует никакого давления. Но я должен заметить, что рынок капитала, в частности сегмент рынка ГЦБ, у нас достаточно узкий, профессиональных участников на нем немного, что, собственно, и накладывает свою определенную специфику на торговлю бумагами.

Да, я согласен, что на этом сегменте рынка работают рыночные механизмы, но работают они весьма ограниченно и специфично. Вот почему стратегия поведения эмитента на этом рынке как игрока должна быть очень осторожной. Я бы сказал, что нам надо знать всех игроков в лицо, понимать, у кого из них какие цели. И уже исходя из этого министерству следует выстраивать свою стратегию поведения на рынке.

Б&Ф: Но ведь игроков на рынке ГЦБ немного, в основном бумаги государства покупают банки, а их у нас осталось 11.

О.А.: Да. Но есть банки, которые очень активно инвестируют в ЦБ государства. А есть и те, что в принципе вообще не направляют ресурсы на их покупку. В конечном итоге это зависит от политики кредитного портфеля и финансовых инструментов каждого банковского учреждения.  

Б&Ф: Скажите, если нынешний рост поступлений в бюджет сохранится, то министерству, наверное, не потребуется столько денег занимать на рынке?

О.А.: Нет, я так не думаю. На конец текущего года мы выйдем на запланированный бюджетом уровень размещения ГЦБ на рынке. И даже если поступления налогов в бюджет действительно будут больше, чем мы прогнозировали, то министерство, наверное, сможет за счет возросших доходов пойти на финансирование новых проектов по созданию хороших условий для развития экономики.

Б&Ф: Расскажите, пожалуйста, про «денежный буфер» 2 млрд. леев, который министерство и НБМ договорились создать и хранить эти ресурсы на непредвиденный случай, чтобы с их помощью оперативно покрыть любые бюджетные риски.

О.А.: Я могу сказать, что cash buffer, создать который мы договорились с НБМ, получив соответствующее разрешение у Парламента, уже работает. К примеру, на аукционе 28 марта мы получили от банков чуть более 0,5 млрд. леев именно для cash buffer.  

Б&Ф: Вы их получили на три года?

О.А.: Нет, мы эмитировали свои бумаги на один и два года. Это обыкновенные государственные ценные бумаги с фиксированным купоном. В деле формирования cash buffer у нас все идет по плану.

Б&Ф: Что касается их ликвидности, то она тоже будет такой же, как и у ГЦБ, которые министерство эмитирует со сроками хождения 90, 180 и 360 дней?

О.А.: Да, это абсолютно те же самые государственные бумаги, как любые другие бумаги, которые эмитирует министерство финансов. Другое дело, что деньги, которые мы получили от банков, разместив у них бумаги, не используются для покрытия дефицита бюджета, а попадают на специальный счет в НБМ для cash buffer. Это специальный финансовый инструмент «поглощающего шока». Если, к примеру, возникает шок, то министерство быстро гасит его с помощью этих ресурсов, не допуская распространения шока дальше по системе.

Б&Ф: Какова доходность по бумагам для cash buffer?

О.А.: По годичным бумагам она составляет 7,15%, а по двухгодичным - 7,75%.

Б&Ф: По доходам от этих бумаг инвесторы тоже освобождены от налога на доход?

О.А.: Совершенно верно, эти бумаги являются обычной государственной ценной бумагой, имеющей тот же статус.

Б&Ф: Кому принадлежит идея cash buffer – министерству финансов или НБМ?

О.А.: У министерства была идея о том, чтобы сделать буфер ликвидности, а у НБМ тоже к нему появился интерес, и вот так от самой идеи мы начали ее реализовывать на практике. Нам Парламент разрешил сформировать буфер в пределах 2 млрд. леев. Мы с этим инструментом не должны никоим образом влиять на процентные ставки на рынке, нам необходимо соблюдать максимальную осторожность. В процессе практической реализации идеи с буфером выяснилось, например, что, кроме поглощения шоков для бюджета, он и для НБМ и его денежной и кредитной политики приносит определенную пользу и выгоду. Буфер позволяет частично сокращать излишнюю ликвидность в банковской системе.

Б&Ф: Текущая ликвидность у банков слишком высока. На ее показатель влияет слабый спрос на ресурсы со стороны тех, кто работает в реальном секторе экономики.

О.А.: Я согласен с тем, что уровень ликвидности высок. Но на последней встрече с банкирами многие из них говорили о том, что появляется спрос на корпоративные кредиты. И это, безусловно, является хорошим индикатором, свидетельствующим о том, что экономика развивается и начинает потреблять больше финансовых ресурсов.

Я должен сказать, что о позитивных изменениях в экономике говорят оперативные и предварительные данные импорта. На 26 марта в денежном выражении он вырос на 17%, а по количеству таможенных деклараций – на 8,6%. Значит, медленно, но начинает расти потребление. Примечательно и то, что и экспорт растет. К концу марта он прирос на 20% в денежном выражении и, соответственно, на 18,2% по таможенным декларациям, если сравнивать его с аналогичным периодом 2016 г. Лично для меня эти показатели внушают здоровый оптимизм.

Б&Ф: Со всех сторон все складывается таким образом, что 2017 г. может стать для экономики показательным в плане роста ВВП, доходов населения, внутреннего потребления...

О.А.: Да, перед выборным годом, с точки зрения электората, все это выглядит здорово и хорошо, но в гораздо большей степени это имеет положительное значение для экономики, развитие которой позволяет увеличивать благосостояние населения.

Б&Ф: Как обстоят дела с предстоящим приведением в соответствие налогового администрирования с директивами Европейской комиссии (ЕК)?

О.А.: Речь идет о пересмотре нашего налогового законодательства, в частности Налогового кодекса (НК). В этом году рассмотрим НДС и акцизы. Рассматривать данные разделы НК мы будем с единственной целью – их гармонизации с директивами ЕК.

Б&Ф: Какова вероятность того, что в процессе пересмотра могут поменяться эти важные налоги?

О.А.: Мы не ставим перед собой цель пересматривать налоговые ставки. Министерство будет гармонизировать методику начисления, администрирования и возмещения государством хозяйствующим субъектам данных налогов. Именно эти элементы нам предстоит проработать таким образом, чтобы они соответствовали и гармонизировали с аналогичным законодательством стран Евросоюза.

Б&Ф: То есть на данном этапе можно утвердительно говорить о том, что повышения НДС и акцизов не будет?

О.А.: Я скажу так: если и будут изменения данных налогов, то они ни в коем случае не будут связаны с предстоящей гармонизацией налогового законодательства Молдовы с европейскими нормами и стандартами. Евросоюз не указывает нам размер акцизов или НДС. Он лишь ведет речь о принципах и подходах, которые рекомендует применять в фискальной политике государства и налогообложении.

Б&Ф: И в какие сроки должна пройти процедура гармонизации?

О.А.: Министерство хочет прийти со своими наработками, предложениями и инициативами уже в рамках подготовленного проекта налоговой политики на 2018 г. Признаюсь, что мы трудимся очень интенсивно, испытываем острую нехватку специалистов и квалифицированных кадров.

Б&Ф: Сейчас, когда президент всерьез ведет разговор об отмене Закона о выпуске облигаций на 13,3 млрд. леев взамен гарантии правительства на кредиты НБМ для трех проблемных банков в 2014-2015 гг., предлагая вынести этот вопрос на консультативный референдум, не могу не спросить у Вас об альтернативе. Был ли у государства другой способ, чтобы ответить перед НБМ по своим гарантиям?

О.А.: Другой альтернативы нет, наверное, поэтому никто ее и не предлагает. И сейчас этот вопрос, который предлагается вынести на референдум, выглядит как популистский подход. Я вижу в этом чистой воды пиар. Нам ничего не остается, кроме как возвращать активы тех, кто участвовал в краже миллиарда, чем, собственно, и занимаются правоохранительные органы, все подробно расследуя и передавая уголовные дела в суд. Что-то мы сможем вернуть и с помощью расследования, которое ведет международное агентство Kroll. А как по-другому? К сожалению, только вот таким способом.

Б&Ф: Какой-то разнобой получается на уровне высшего руководства государства.

О.А.: Знаете, очень обидно, когда понимаешь и осознаешь, что такой разнобой нам подбрасывают извне, используя внутриполитическую ситуа-цию. Посмотрите, прошел год политической и социально-экономической стабилизации ситуации, и мы уже видим, как пошли признаки экономического роста. Если стабильность удастся сохранить, то рост обязательно продолжится, он станет еще более ощутимым, пойдут новые прямые инвестиции в экономику, увеличится количество рабочих мест, начнут расти доходы населения и его потребление. А протестами и революциями экономического прогресса и развития страны не добьешься.

Б&Ф: В результате передачи НБМ облигаций на 13,3 млрд. леев существенно увеличился долг государства. Он в настоящее время не критичен, но до какого предела показатель долга не опасно наращивать?

О.А.: Ясное дело, что никто не собирается увеличивать уровень государственного долга. У нас в Программе с МВФ применен очень консервативный подход в отношении государственного долга. Его показатель на ближайшие годы очень строго выверен и привязан к ВВП. Наша финансовая программа спланирована таким образом, чтобы показатель государственного долга не рос.

Б&Ф: Какова вероятность того, что он будет снижаться, или вы его «заморозите»?

О.А.: Мы будем стараться удерживать его на уровне плюс-минус 40% к ВВП. Это позволит нам чувствовать себя достаточно комфортно, мы сможем обслуживать такой уровень долга, он для нас не будет казаться непомерной ношей. И одновременно с этим государство сможет финансировать проекты, создавать необходимую инфраструктуру и  условия для экономического развития и роста ВВП.

История с украденным из банков миллиардом вызвала достаточно понятную и оправданную реакцию в обществе. Но из нее необходимо искать выход. И то, что мы согласовали с МВФ выпуск облигаций с передачей их НБМ, обязавшись их гасить на достаточно продолжительном временном отрезке в 25 лет, - он, с прагматичной точки зрения, представляется правильным решением. Мы все равно должны были это сделать. Если бы мы этого не сделали, то, согласно Закону о НБМ, банк заставил бы государство вернуть эту же сумму, но в течение пяти лет, что, согласитесь, было бы гораздо болезненнее для бюджета.

Нам всем необходимо ориентироваться на экономический рост. Бюджет у Молдовы достаточно маленький и узкий, что является нашей большой проблемой. Если мы добьемся существенного экономического роста, то у Молдовы будет больше финансовых возможностей не только для обслуживания долга государства, но и финансирования проектов развития экономики. Вот тогда проблема погашения облигаций НБМ не будет такой острой. Параллельно с этим государство должно принимать усилия к тому, чтобы вернуть как можно больше из тех денег, что были выведены из банков в 2014-2015 гг.

Необходимо понимать, что из кредита НБМ трем проблемным банкам большая часть была направлена на возврат депозитов населения, а также юридическим лицам, включая и банки. Сам по себе этот факт оправдывает действия государства по урегулированию банковского кризиса. Все получили свои деньги, никто не потерял денег в результате этого кризиса. И мы видим, что у людей не потеряно доверие к банкам, они продолжают хранить деньги в банках. И депоненты, получившие деньги из ВЕМ, рано или поздно, но вернулись в банковскую систему, мы это видим сегодня. Да, я согласен, что это была острая и достаточно болезненная проблема. И если бы государство не сделало это, то все могло быть гораздо драматичнее и катастрофичнее.

Б&Ф: Скажите, Закон об эмиссии облигаций позволяет министерству досрочно гасить эти бумаги?

О.А.: Да, мы имеем такое право. Более того, в законе говорится и о том, что прибыль НБМ должна целенаправленно использоваться бюджетом только на досрочное погашение этих облигаций. Кроме этого, все средства, которые будут возвращаться как внутри РМ, так и из-за ее пределов в результате расследования кражи миллиарда, тоже пойдут исключительно на погашение государственных облигаций. Всем этим преследуется одна цель: как можно быстрее все вернуть и уменьшить объем государственного долга.

Б&Ф: А как насчет того, чтобы занять более дешевых денег на внешних рынках, где уже практикуются бумаги с отрицательными процентными ставками?

О.А.: В принципе, такую долгосрочную цель необходимо ставить перед собой, и мы над ней в министерстве уже думаем. Но на данный момент времени это для РМ пока что слишком преждевременно и даже нереально. Необходимо понимать и учитывать тот факт, что мы только вышли из тяжелого и затяжного кризиса со столь большими и негативными последствиями. Рейтинг у страны сейчас улучшился, но он еще не настолько высок и привлекателен для потенциальных покупателей бумаг. Поэтому если Молдова будет занимать на внешних рынках деньги, то эти займы будут по очень высоким ставкам. Нам необходимо поправить финансовую ситуацию, и после этого можно будет прибегать к займам на международном рынке капитала.

Б&Ф: Насколько реально вести сегодня разговор о выкупе облигаций государства у их нынешнего держателя?

О.А.: Такой потенциальный инвестор может их выкупить у НБМ. И тогда уже иметь отношение с эмитентом. Но в Законе об эмиссии облигаций предусмотрено ограничение, согласно которому НБМ может продать не более 40% бумаг. И сделано это для того, чтобы долг не попал в сом-нительные руки.

Б&Ф: Осенью нужно будет делать первые гашения облигаций, окажется ли в бюджете 2017 г. для этого более 500 млн. леев?

О.А.: В государственном бюджете на текущий год средства для гашения облигаций НБМ запланированы, причем это будет сделано не из налоговых поступлений. И в последующие годы мы будем делать все таким образом, чтобы их выкуп осуществлялся не из прямых налоговых поступлений в бюджет.

Б&Ф: В 2017 г. впервые в современной истории РМ ставки акцизов, по предложению министерства финансов, утверждены в национальной валюте, а не в евро или в долларах США. Вы уже тогда предполагали, что возможно укрепление молдавского лея, которое обернется потерями для бюджета, и поэтому настояли на таком решении?

О.А.: Нет, дело вовсе не в укреплении лея. Просто ненормально, когда государство устанавливает налоги для хозяйствующих субъектов и населения в чужой валюте. Я считаю, что это неправильно. Мы должны применять налоги в своей валюте. У нас ведь лей был всегда стабилен. За всю его историю всего лишь два раза были кризисы - 1998 г. и 2014 г., во время которых лей девальвировался. Необходимо понимать, что когда налоговые поступления привязаны к иностранной валюте, то у министерства финансов есть определенные валютные риски. Представьте себе, что Европейский банк снижает ставки по евро. Сразу единая европейская валюта девальвируется, и у нас сокращаются поступления в бюджет, поскольку акцизы привязаны к этой валюте.

Риски надо минимизировать, а любая привязка к валюте, что по доходам, что по расходам, - всегда сопряжена с рисками.

Б&Ф: Трехлетняя Программа с МВФ имеет ряд условий, которые обязательны для выполнения. Существуют ли в этом плане затруднения у министерства финансов?

О.А.: Все то, что нам предстояло сделать после приезжавшей в феврале оценочной Миссии МВФ, уже сделано.

Б&Ф: Что именно предстояло выполнить?

О.А.: Было несколько обязательств, касавшихся непосредственно банковской системы и энергетического сектора. Но на данный момент все они уже выполнены. Я хочу сказать, что Программа с МВФ больше нацелена на то, чтобы навести порядок на финансовом и банковском рынке. Я думаю, что мы все достаточно убедились в том, что самые большие риски у нас присутствовали в финансовом и банковском секторах. И если мы выполним все то, что предусматривает Программа с МВФ, то мы будем иметь совсем другой финансовый рынок в стране.

Б&Ф: У Вас нет впечатления, что мы слишком торопимся в реформировании банков? У многих складывается впечатление, что тем самым мы еще больше отрываем банки от реального сектора экономики, правовой системы, принуждая их не рисковать.

О.А.: Нам необходимо сейчас навести порядок с акционерами банков, повысить уровень корпоративного управления банковским и страховым секторами. Сегодня это очевидный и бесспорный факт. И результативная работа государственных институтов в этом направлении будет благом для страны и ее граждан, и я в этом ничуть не сомневаюсь.

Б&Ф: Спасибо за интервью!■