Успешные для подражания примеры других стран свидетельствуют, что для рывка в развитии они все прибегали к привлечению больших и «длинных» денег, которые брали в долг, находя им такое эффективное применение, что уже через пару-тройку лет экономика давала отдачу, генерируя новые и большие доходы. С их помощью финансовые менеджеры страны могли в долгосрочной перспективе решать сразу две задачи: увеличивать капитальные инвестиции и погашать долги и проценты по ним.

Могут ли Молдова и ее государственные финансовые менеджеры пойти по такому пути, конечно, с учетом молдавских особенностей, скажем, маленькой страны, небольшого бюджета, подверженности экономики внешним шокам, оказывающим в буквальном смысле слова «мгновенное» влияние на показатель ВВП? Предметнее всего об этом разговаривать с министром финансов Анатолием АРАПУ. Он в отличие от многих, пожалуй, как никто другой знает реальные возможности государственного бюджета – как текущие, так и перспективные. Главное же заключается в том, что министр, будучи главным казначеем, может профессионально говорить о потенциале экономики, доходах, которые она в состоянии генерировать, и, что не менее важно, о расходах бюджета, которые у страны должны быть оптимальны и тесно привязаны к доходам.

В настоящее время правительство обслуживает два вида долга – внутренний и внешний. Первый на 28 февраля 2014 г. составлял 7,1 млрд. леев, а второй – 17,6 млрд. леев, что вкупе дает цифру 24,7 млрд. леев. Общая сумма государственного долга и долга Национального банка составляет 30,8 млрд. леев.

Б&Ф: Господин Арапу, насколько велик такой долг для государства и не обременителен ли он для бюджета?

Анатолий АРАПУ, министр финансов: Если смотреть на сумму долга РМ в сравнении с другими странами, то его размер невелик. Но все это относительно, потому как зависит от способности государства обслуживать свой долг. Сегодня доля обслуживания долга у РМ довольно маленькая. Хотя у нас и бюджет тоже очень маленький. Но, тем не менее, у страны есть резервы для увеличения внешнего долга с точки зрения очень низкого показателя его обслуживания.

Б&Ф: А какие основные параметры характеризуют внутренний долг?

А.А.: Если говорить о внутреннем долге, то он у нас в основном короткий, что очень плохо. Ведь это говорит о том, что РМ – государство, которое не завоевало достаточного уровня доверия у местных инвесторов, чтобы занимать на внутреннем рынке деньги на длительное время.

Хотя мы работаем в этом направлении. Существует концепция общего механизма осуществления сделок с ГЦБ со сроком обращения более одного года на фондовой бирже, но для нее в первую очередь нужно доверие потенциальных покупателей бумаг государства – местных инвесторов. Мы понимаем, что на такие финансовые инструменты на рынке должен быть спрос. В настоящее время мы пытаемся вывести этот продукт с первичного рынка на фондовую биржу.

Б&Ф: Концепция предусматривает и сроки для хождения таких ценных бумаг государства?

А.А.: Да, их сроки погашения будут от одного года и выше.

Б&Ф: Концепция является продуктом министерства финансов, возглавляемого непосредственно вами?

А.А.: Нет. В конце 2013 г. она была совместно разработана Национальной комиссией по финансовому рынку, Национальным банком, министерством финансов и фондовой биржей. Сейчас мы находимся на завершающей стадии ее реализации, которая позволит местным инвесторам покупать и продавать ценные бумаги на фондовом рынке страны.

Б&Ф: Какова будет их доходность?

А.А.: Это должен будет определить рынок. Мы и так имеем сегодня годовые ценные бумаги. Но нам нужны более длительные сроки для инвестиционных программ государства. Для этого нужно, чтобы бумаги размещались хотя бы сроком на пять лет до их погашения эмитентом.

Молдова уже имела ценные бумаги – евробонды, успешно размещенные в 1996 г. на международном рынке. Но потом наступил кризис 1998 г. Воспользовавшись им, РМ их досрочно выкупила, что было совершенно правильным, своевременным и продуманным решением.

Позже международные финансовые организации переоценили возможности молдавского государства в плане привлечения денег за рубежом. Страна получила доступ к дешевым и более выгодным концессионным ресурсам со сроком погашения 40-45 лет, а главное – привлекательными и низкими процентными ставками. Но и эти, весьма выгодные для страны ресурсы, тоже лимитированы, их нельзя брать в неограниченном количестве. Суммы ресурсов данного вида формируются за счет средств государств-доноров, и они строго лимитированы. В настоящее время РМ уже выходит из этого этапа. Мировой банк (МБ) считает, что мы уже в состоянии обслуживать более короткие кредиты – с 20-25-летними сроками погашения.

Б&Ф: А разве банк уже ведет речь о коммерческих кредитах, которые раньше Международный валютный фонд (МВФ) категорически запрещал Молдове?

А.А.: Еще нет, но по срокам это уже долгосрочные кредиты, к которым применяются ставки libor и по доллару США, и по евро. Нам повезло, что libor сейчас сравнительно низок. Но не нужно забывать, что до середины 2000 г. его показатель был на уроне 7%, и обслуживание долгов было очень дорого.

Должен заметить, что к нам уже обращаются первые потенциальные инвесторы, крупные международные инвестиционные банки, которые готовы помочь молдавскому государству выйти на международные рынки капитала, чтобы разместить на них свои бумаги и сделать заимствования средств.

Б&Ф: А для чего конкретно Молдове нужны «длинные» деньги? Надеюсь, не для покрытия дефицита в бюджете?

А.А.: Как сказать, такие ресурсы нужны не только в качестве инвестиций государства, но и как ресурсы для бюджета. Нам позарез нужно развивать инфраструктуру, торпедировать перемены и модернизацию в таких сферах, как образование, медицина, социальная защита населения.

Б&Ф: Но ведь у РМ на данный момент очень высока доля ВВП, направляемого на образование, если ее сравнивать с аналогичными показателями других стран Восточной Европы..

А.А.: Да, эта доля до недавних пор была 9,4%, а сейчас ее значение сократилось до 7%, что еще много, поскольку у других стран этот показатель на уровне 3,0-4,0% от ВВП.

Б&Ф: Есть ли у министерства финансов «ограничитель» в эмиссии государственных ценных бумаг (ГЦБ), которые размещаются на внутреннем рынке?

А.А.: По ГЦБ все делается под контролем, в строгом соответствии с предварительными расчетами, исходя из монетарной политики государства и возможностей, которые существуют для финансирования бюджетного процесса с помощью инструмента ценных бумаг. У нас есть лимит финансирования бюджета за счет внешних и внутренних источников, который устанавливает Закон о государственном бюджете.

Будем так говорить, что любое привлечение средств через государственный бюджет – это отвлечение определенных средств у реального сектора экономики, что влечет за собой негативные последствия. С одной стороны, если в реальном секторе экономики не поглощаются деньги, то их нужно в определенных порциях привлекать для нужд государственного бюджета. Кстати, это происходит и в других странах. После глобального кризиса 2008 г. стопором мирового роста экономики является банковский сектор.

Погорев в 2008 г. на кредитах, банки стали очень осторожничать. Они боятся брать риски кредитования реальной экономики и бизнеса. В такой ситуации с их стороны все больший упор делается на финансирование нужд государства. Ликвидность у банков огромна, а финансировать средства без рисков – некому. Вот все стараются переориентироваться на финансирование нужд государства. В результате ставки упали до минимума, что заметно и на нашем внутреннем рынке, где доходность по ГЦБ лишь на 1 пп. превышает уровень инфляции. И банки направляют активы государству – понятное дело, им интересно гарантированно зарабатывать.

Б&Ф: Что можно сказать о доверии к государству другой категории инвесторов – бизнеса и граждан, а не только 14-ти банков?  

А.А.: Должен заметить, что РМ не потеряла лица даже в кризисном 1998 г. Да, кто-то понес определенные убытки на курсе валют, но дефолта у страны не было. Поэтому резервы для привлечения ресурсов, как внутри страны, так и за ее пределами, у Молдовы есть.

Я повторюсь: это всегда необходимо строго увязывать с параметрами дефицита бюджета. Нужно смотреть на показатель дефицита с налоговой точки зрения. Мы можем много попросить и даже взять в долг для экономики денег. Естественно, нужно помнить о том, что чем больше будем просить и брать, тем больше будут повышаться ставки по этим ресурсам. Нужно брать «длинные» ресурсы – скажем, хотя бы на 10 лет, что будет здорово и для экономики и для государства.

Но нужно быть реалистами: когда в банковском секторе отсутствуют долгосрочные деньги для экономики, а мы в это время их будем забирать с рынка для финансирования государства, то это тоже не очень хорошо. До сих пор мы, наоборот, берем массу кредитов за рубежом и даем их банкам, чтобы они кредитовали и финансировали реальный сектор экономики.

Я так скажу, что нам нужно добиваться большего роста в экономике, чтобы увеличивался показатель ВВП, и тогда у государства будет больше доходов, и ему гораздо меньше придется одалживать денег за рубежом.

Б&Ф: Много ли министерству финансов приходится занимать на внутреннем рынке для снятия острых потребностей бюджета?

А.А.: В 2014 г. мы за счет эмиссии ГЦБ получим 430 млн. леев, которыми профинансируем дефицит бюджета. Структура ГЦБ, находящихся в обращении, на конец 2013 г. была следующей: 91 день – 11,6%, шесть месяцев – 36,6%, годовые – 47,1%, и лишь очень небольшая доля бумаг свыше одного года  

Б&Ф: Хочу снова вернуть вас к идее займов государством «длинных» денег на внутреннем рынке. Какой государству представляется доходность по ним, ведь от этого зависит согласие инвесторов вкладывать в них свои сбережения?

А.А.: Мы понимаем, что чем «длиннее» будут деньги, тем и дороже они будут обходиться государству. Мы здесь уже выходим не на 14 игроков, которыми являются банки, а на гораздо большее число инвесторов, в роли которых смогут выступать и простые граждане, желающие приобрести доходные бумаги государства, обладающие высокой ликвидностью и вторичным рынком обращения.
Сейчас мы прорабатываем детали ведения учета таких бумаг, строго следя за сменой собственников этих бумаг в случае их обращения на фондовой бирже.

Б&Ф: В настоящее время у правительства нет программы сотрудничества с МВФ с разделом о строгом соблюдении исполнения государственного бюджета. А 2014 г. – выборный, когда все за счет государства хотят быть «добрыми» и «щедрыми» в глазах избирателей, не трудно ли в такой ситуации министерству финансов выдерживать бюджетные параметры?

А.А.: Несмотря на отсутствие программы с МВФ, мы работаем в контакте с фондом. У нас запланирован второй кредит МБ под конец 2014 г. Эти деньги даже заложены в бюджет. Нам нужно поддерживать исполнение бюджета 2014 г. в параметрах, согласованных с МВФ в начале 2014 г.

Что же касается любых дополнительных и вполне законных расходов и требований, которые могут появиться у различных частей молдавского общества, скажем, тех же министерств и ведомств, то они будут наталкиваться на строгую позицию министерства финансов. Ответ министерства будет простой: либо мы находим гарантированные доходы для этих расходов, либо мы в пределах существующего государственного бюджета что-то сокращаем, чтобы увеличить кому-то расходы. Никто из нас не намерен и не будет рисовать расходы за счет увеличения государственного долга. Такой опции у нас нет и быть не может!

Б&Ф: Поддерживает ли министр финансов точку зрения тех, кто считает целесообразным вывод грантов и кредитов, которые идут на покрытие дефицита бюджета, в специальный внебюджетный фонд, чтобы видеть реальный показатель бюджетного дефицита?

А.А.: Мы должны в законе о публичных финансах и бюджетно-фискальной ответственности, по согласованию с МВФ, ввести своеобразный ограничитель. Он должен предусматривать лимит первичного бюджета, исключая гранты и внешнее финансирование.
Эта цифра должна находиться в министерстве финансов под строгим контролем. Правда, здесь есть один очень существенный нюанс. Мы – небольшая страна с маленькой экономикой, которая подвержена быстрому влиянию внешних шоков и рисков. Да, нам можно поставить лимит дефицита государственного бюджета, скажем, 2% к ВВП. Но если, к примеру, в странах, где отечественные производители торгуют своими традиционными товарами, резко упадет цена на них, то это приведет к снижению ВВП и, естественно, к увеличению показателя дефицита бюджета.  

Да, в идеальной ситуации РМ следует стремиться к тому, чтобы иметь параметры дефицита государственного бюджета на уровне европейских стран с развитой экономикой.

В дискуссиях с МВФ мы предусматриваем случаи, когда страна сможет нарушать согласованные параметры дефицита по вполне объективным причинам. Я боюсь, что, в случае с Молдовой, придется довольно часто нарушать эти параметры. Мы можем иметь строгую финансовую дисциплину, но когда ты на все 100% зависишь от одного рынка энергоресурсов и когда твои внутренние тарифы на электроэнергию, газ, тепло зависят от внешних цен, то выдерживать дефицитные параметры государственного бюджета непросто.

Но мы такой лимит установим и применим его уже к бюджету 2015 г. Этого от нас требует не только МВФ, но и европейские партнеры, с которыми мы ведем долгосрочный диалог, поэтому мы будем стараться выдерживать лимит дефицита бюджета по отношению к валовому внутреннему продукту.

Б&Ф: Скажите, есть ли прямая зависимость между девальвацией национальной валюты и ростом поступлений в бюджет, или это лишь кажущееся увеличение статьи доходов?

А.А.: Может быть, доходы и растут незначительно, но при этом следует иметь в виду и расходную часть бюджета, которая также увеличивается в ситуации, когда падает курс молдавского лея. Я придерживаюсь мнения, что мы не могли противостоять тенденции девальвации лея на рынке в начале 2013 г. Мы экспортируем товары на рынок, который существенным образом падал, что сказывалось на российском рубле и его соотношении с долларом США. Не нужно смотреть только на курс евро. Нужно брать соотношение пары «евро – доллар». Ведь значение этих валют было 1,3. А сейчас оно составляет 1,38. У нас ведь импорт энергоресурсов происходит по долларовым ценам, а это и электроэнергия, и газ, и нефтепродукты. И поэтому курс 13,5 MDL:$1 – вполне нормальный курс.

Б&Ф: Вы второй раз в жизни занимаете кабинет министра финансов. Помните свои первые чувства в те моменты?

А.А.: Мне сложно однозначно ответить. Я думаю, что второй «заход» был для меня более интересным в профессиональном плане, после того как я проработал в частном секторе, занимаясь крупными финансами. Во второй раз я столкнулся с вещами, которые меня поразили. Я чувствую негативную реакцию со стороны бюджетных единиц по составлению подробных бюджетов с нормированием расходов до последнего карандаша. Хотя этими вещами на самом серьезном уровне из года в год занимаются в частных компаниях с оборотами свыше $100 млрд. в год.

Вот когда мы дойдем до такого уровня, чтобы все считать, включая расход карандашей, бумаги, метража площади на одного бюджетного работника, тогда у нас будет больше государственных инвестиций. Я поражаюсь простору и размаху в бюджетном секторе. В частном секторе считают детальные расходы буквально на все – от электричества, топлива, аренды помещений и до самых незначительных видов расходов, тогда как во многих государственных учреждениях полы устилают персидскими  коврами, что, в моем понимании, следует пресекать на корню. В частном секторе есть ежегодные программы и мероприятия по сокращению расходов. Контроль над расходами является главной целью финансистов. Это у нас пока не очень работает в бюджетном секторе. Хотя все должно быть строго, дешево, аккуратно, но со вкусом.

Б&Ф: Какие у министра финансов отношения с коллегами из Национального банка, есть взаимопонимание и чувство локтя друг друга?

А.А.: Считаю, что они у нас нормальные и рабочие. Там все очень правильные люди, с ними нормально работать. Если и есть какие-то проблемы, то уж точно не во взаимоотношениях.

Б&Ф: Резервы валюты у Молдовы приближаются к $3 млрд., нужны ли они РМ такие большие?

А.А.: Валютные резервы имеют другое предназначение, их создают не для того, чтобы тратить налево и направо. Они нужны на случай непредвиденных рисков. Ни в коем разе нельзя тратить резервы на потребление, если ты не уверен, что экономика сгенерирует дополнительные доходы. А сейчас у нас нет предпосылок для этого. К сожалению, мы не наблюдаем потенциала для роста экспорта или, скажем, пуска больших производств по выпуску продукции на экспорт. Вместо этого мы вынуждены констатировать, что в стране 20% сельскохозяйственных земель не обрабатываются. А ведь эти площади в состоянии генерировать доходы, и немалые! И здесь, я считаю, уместен вопрос: почему это происходит, может быть, причины кроются в неправильной мотивации?

Б&Ф: МВФ не рекомендует Молдове прибегать к коммерческим займам. Чем руководствуется фонд – низкой доходностью экономики?

А.А.: На сегодняшний день РМ имеет доступ к дешевым ресурсам, и этим нужно пользоваться, пока такая возможность у страны существует. При получении данных ресурсов мы сталкиваемся с большой проблемой, связанной с темпами их освоения. По причине институциональной слабости и чисто наших молдавских практических проблем, к примеру, дефицита квалифицированных рабочих – скажем, строителей, мы не можем уложиться в графики освоения дешевых и выгодных для страны внешних ресурсов.

Б&Ф: А что будет, когда многие европейские фонды, после подписания РМ соглашения об ассоциации с ЕС, откроют нам финансирование?

А.А.: В этом плане существует очень показательная статистика. На первых порах ассоциированного членства у большинства стран – кандидатов на членство в ЕС освоение ресурсов европейских фондов было на очень низком уровне. Потратить деньги эффективно и прозрачно – это не так просто. Причем это касается не только, скажем, строительства дорог и промышленных объектов, где осваиваются большие объемы ресурсов, но и ремонта сельской больницы или школы со сравнительно небольшими бюджетами. Из-за выше перечисленных проблем, по причине которых мы не можем своевременно, а главное, эффективно осваивать внешнюю помощь, мы ведем речь о десятках миллионов долларов США в виде неполученных и неосвоенных сумм.

Б&Ф: Сказывается ли каким-то образом на внешнем партнерстве РМ отсутствие у правительства программы сотрудничества с МВФ?

А.А.: На данный момент нет. Помощь и программа с МВФ обязательно нужны в случае, если бы мы остро нуждались в бюджетном финансировании. Программа, которую мы обсуждали с фондом в начале 2014 г., была без внешнего финансирования и носила технический характер. Это так называемая предупредительная программа, которую, к примеру, уже четыре года реализует Румыния. Она проводит реформы, не беря денег на это у фонда.

Б&Ф: Министру финансов не трудно ли всем говорить «нет», когда от вас все ждут согласия и положительных ответов?

А.А.: Боюсь, что разочарую вас, но я пока такого давления на себе не испытываю. Да, не буду скрывать, есть давление по зарплатам некоторых категорий бюджетников. И мы будем искать реальные ресурсы для поднятия заработной платы.

Вы будете удивлены, но я считаю, что по зарплате давление во многом справедливо и даже оправданно. Ведь в публичном секторе Молдовы размеры зарплат низкие.  

Поэтому мое мнение в этом плане категорично: публичному сектору необходимо повышать зарплату, но строго увязывать повышение с доходами бюджета. Здесь я бы хотел заметить, что в Молдове высокий уровень собираемости налогов он составляет примерно 30% от ВВП, что соответствует уровню развитых стран. Это только в Швеции могут похвастаться собираемостью налогов в 50% и выше.■



Мнение Б&Ф по теме:

В Молдове детей в школе обучают в среднем 14-18 предметам, тогда как за рубежом в развитых странах, куда многие граждане РМ стремятся послать на учебу своих чад, детей в колледже учат четырем-пяти предметам. Помимо всего прочего, о чем следует писать в статье на другую тему, там это делают еще и по материальным соображениям, потому как вместо, скажем, 16-ти учителей по каждому предмету, заграничному колледжу их нужно вдвое меньше.

Или другой аспект проблемы, кстати, не менее актуальной не столько в денежном плане, сколько в плане качества образования и уровня профессиональной подготовки выпускников молдавских вузов. В большинстве отечественных университетов учебные программы за 15-20 лет никто не менял, хотя Молдова уже живет в капитализме.

Государство, расходуя на профессиональное образование в среднем 2 млрд. леев в год, продолжает исполнять заявки на подготовку специалистов внутреннего дизайна, барменов, официантов, метрдотелей, фармакологов - вдумайтесь в это! - не имея ни одной государственной гостиницы и аптеки! Почему государство до сих пор несет эти расходы частного сектора экономики, никто не может дать вразумительного ответа. Скажем, смогло же государство перестать готовить за счет своего бюджета шоферов, хотя они для публичного сектора каждый год нужны.

В РМ образование забирает из государственного бюджета более 8 млрд. леев, что очень много, и что самое печальное, что эти затраты никак не увязаны с качеством образования. В сравнении с другими странами Молдова тратит на образование в два раза больше своего ВВП, и при этом люди, которые работают в сфере образования, не испытывают материального удовлетворения, считая, что их зарплаты должны быть как минимум в полтора раза выше нынешних размеров.

Нe лучше обстоят дела и в сфере социальной защиты. Чего только стоит недавний «скандал» с выплатами государства пасобий по уходу за ребенком, которые в Молдове выплачиваются на протяжении трех лет, чего не встретишь даже в странах с развитой экономикой, где работодатели отказались бы трудоустраивать женщин при таком отпуске по уходу за ребенком. Зато это есть в РМ, которая за 20 лет, к сожалению, так и не смогла оптимизировать бюджетные расходы.