Б&Ф: Господин президент, вы были первым, кто не побоялся публично заявить о том, что ВВП в 2012 г. может иметь минусовое значение. Чем Вы руководствовались тогда, может быть и сейчас, по итогам трех кварталов? Вы еще более «глубоко» и «досконально» чувствуете результаты 2012 г.?

Д.Д.: Я не говорил, что будет рецессия, а только то, что годовой рост может быть близок к нулю, а это еще не значит рецессия. По нашим подсчетам, рост будет, но маленький. В ноябре, во время очередной оценочной миссии МВФ, правительство более детально проанализирует ситуацию, и, может, даже пересмотрит прогнозы. Ведь не самое главное, будет ли рост ВВП 1% или 0,5%, важно, что рост не 7%. Без существенного роста ВВП на протяжении нескольких лет граждане РМ не почувствуют результатов реформ.

Б&Ф: Насколько реален прогноз роста экономики на 2013 г. на уровне 5%?

Д.Д.: Прогноз 5% роста ВВП является нереальным, или другими словами – такого роста будет очень трудно достичь. Я считаю, что опираться на данный прогноз рискованно. По нашим оценкам, реальный рост экономики в 2013 г. будет на уровне 2-3%, а номинальный ВВП будет намного ниже, чем сейчас ожидает правительство (проект бюджета предусматривает 99,4 млрд. леев). К тому же очень сложно будет достичь роста экспорта в 13%, так как внешний спрос, видимо, останется слабым. Вернее всего, в следующем году рост импорта превысит рост экспорта. Ведь из-за засухи придется больше импортировать. В связи со всеми вышеперечисленными факторами бюджет на следующий год, возможно, будет пересмотрен через некоторое время, но в этом нет ничего страшного. А вот проблем с ростом инфляции пока не наблюдается. Прогноз остается на уровне 5%. Дефицит бюджета на 2013 г., думаю, удастся удержать на уровне 1,14% к ВВП путем сдерживания некоторых расходных статей.

Б&Ф: Не видите ли вы парадокса в том, что Национальный банк бьет рекорды, увеличивая резервы валюты, в то время как экономика РМ замедляет развитие – ее состояние близко к рецессии? Создается впечатление, что регулятор, просчитывая ситуацию на 9-12 месяцев вперед, знает что-то большее про состояние экономики, вероятно, даже не исключает вариант, что ей может понадобиться «мягкая подушка» в виде резервов валюты. Почему эти средства не идут на развитие экономики?

Д.Д.: Валютные резервы не могут и не должны идти на развитие экономики. Рост экономики в долгосрочной перспективе достигается за счет структурных реформ и повышения производительности труда. Роль валютных резервов заключается в том, чтобы обеспечить доверие к лею и его долгосрочную стабильность путем сглаживания краткосрочных шоков на платежный баланс страны. Так как в перспективе экономика будет расти, будет увеличиваться и импорт. Необходимость более высокого уровня валютных резервов очевидна. Их наращивание в последние месяцы осуществлялось путем приобретения валюты на межбанковском рынке. Банки, в свою очередь, активно скупали валюту у населения. Таким образом, покупая валюту, НБМ вливает леи на рынок, то есть у нас увеличивается денежная масса, и тем самым увеличивается внутренний спрос. С другой стороны, избыток ликвидности банков в леях, в совокупности с низкой базовой ставкой НБМ, поддерживает хороший уровень кредитования. И все это происходит на фоне достаточно низкой инфляции. Это и есть маленькая помощь для поддержки экономики. Но это не самоцель.  

Б&Ф: Насколько правы те, кто считает, что в первом полугодии рост экономики в 0,8% достигнут благодаря стимулированию внутреннего спроса, которого удалось добиться в основном за счет действий Национального банка, который, скупая на рынке валюту, убивал двух зайцев: девальвировал лей и увеличивал денежную массу в обороте?

Д.Д.: Национальный банк может многое сделать для экономики. Но тут есть две маленькие проблемы. НБМ не может сделать все для развития экономики, а эффекты стимулирования не могут быть продолжительными. К тому же мы не работаем, для того чтобы поддерживать экономику. Наша задача - обеспечить стабильность цен в долгосрочной перспективе, и это самое лучшее, что может сделать НБМ для устойчивого роста экономики. Утрируя, меня не спросят, если экономика упадет на 4%, а спросят, если инфляция будет 25%. Мы концентрируемся на инфляции. Конечно, определенные наши решения влияют на экономику. Например, если мы ужесточаем кредитно-денежную политику, то сжимается денежная масса и уменьшается рост инфляции, а это может привести к сжатию экономики. И наоборот, грамотное «расслабление» кредитно-денежной политики может поддержать разумный рост цен и хороший экономический рост. Это мы и наблюдаем сегодня во многих странах мира. Но, повторюсь, устойчивый экономический рост в долгосрочной перспективе может быть достигнут в основном путем бюджетно-фискального стимулирования (если правительство может себе это позволить) и структурными реформами.

То, что мы делали в начале 2012 г., - так это боролись с риском дефляции. Спрос был такой маленький, что цены могли падать, а когда цены падают, тогда все теряют. Люди сначала говорят, что цены падают, и мы можем купить дешевле. Но это временный эффект. Для потребителя это хорошо, но потребитель еще и работает. А если ты работаешь на фабрике и стоимость произведенных товаров снижается, тогда доходы падают, и работодатель начинает оптимизировать расходы. Дефляция вредит экономике намного больше, чем инфляция. Поэтому мы сделали все возможное, чтобы не было дефляции. В 2009 г. она наблюдалась в течение восьми месяцев.
Что касается наших интервенций на валютном рынке, то мы поддержали внутренний спрос и увеличили валютные резервы. Некоторая девальвация лея была побочным эффектом, которая устроила всех. Надо отметить, что мы проводили интервенции в основном в третьем квартале, и они будут иметь эффект во втором полугодии.

Б&Ф: На финише третьего квартала 2012 г. уже можно говорить о том, насколько оправдались прогнозы Национального банка на этот год по поводу роста инфляции?

Д.Д.: Мы ожидаем, что инфляция в 2012 и 2013 гг. будет варьировать вокруг нашей цели в 5%, но внутри коридора в ±1,5 пп. В сентябре она будет около 5%. К концу года пойдет вниз – к 4%, а потом опять вверх. В 2013 г. пик роста цен, вероятно, будет наблюдаться во втором квартале. На инфляцию будут влиять мировые цены на продовольственные товары и нефть. Слабый внутренний спрос будет сдерживать инфляцию. Если потребуется, мы пересмотрим кредитно-денежную политику, чтобы удержать инфляцию в установленном коридоре.

Б&Ф: Несмотря на опасения, что денег из-за границы будет поступать меньше, их поток замедляется, но он все-таки больше, чем в 2011 г. Скажите, что может случиться с экономикой РМ, если ситуация в ЕС ухудшится и поступления существенным образом упадут?

Д.Д.: Сейчас общий объем денежных переводов держится на уровне 2011 г. Поэтому и внутренний спрос не растет так быстро, потому и экономика такая вялая. Если будет сильный шок в еврозоне, переводы начнут резко уменьшаться. Напомню, что в 2009 г. переводы рухнули на 30%. Мы не верим в такой сценарий, считая, что тогда были более серьезные проблемы.

Если начнут уменьшаться объемы денежных переводов из-за рубежа, тогда снизятся доходы населения, спрос, а впоследствии – и объем импорта, что повлечет за собой сбор меньших сумм налогов, и как следствие – произойдет сокращение доходов в бюджет. Вот такова цепочка. Уменьшение денежных переводов – серьезный фактор, для того чтобы экономика не росла, а падала. Пока мы не видим такого риска. Очень важно, что будет с Испанией, потому что именно там сейчас находится один из ключей для стабилизации еврозоны.

Б&Ф: В стране принят важный закон – «О рынке капитала», по которому отечественный рынок будет жить уже через 11 месяцев. Что, на ваш взгляд, в нем позитивного и практичного, а что дезорганизует рынок?

Д.Д.: На данном этапе я не готов обсуждать закон, так как сейчас не самый подходящий момент. Национальная комиссия финансового рынка должна еще утвердить большое количество регламентов. Как это все будет вместе работать, я не знаю.

Б&Ф: Нет ли настороженности у регулятора по поводу того, что некоторые банки существенно снижают СНК, к примеру – Banca de Economii?

Д.Д.: Есть такое ощущение, что кто-то думает, будто что-то происходит на рынке и Нацбанк ничего не знает. Все, что происходит в Banca de Economii, мы наблюдаем уже два года. Это происходит под нашим внимательным наблюдением и прессингом. За эти два года мы провели пять проверок Banca de Economii и предоставили пять детальных отчетов Совету банка. В этих отчетах все четко и ясно описано.

Руководство и акционеры банка, включая государство, должны понять, где они находятся, и срочно принять меры для стабилизации ситуации. В последние три месяца мы наблюдаем ряд изменений в банке: избран новый Совет, руководство банка, идут серьезные перестановки, ведется серьезный разбор полетов. Я уверен, что они поняли, о чем идет речь. Руководство банка и акционеры знают, что делать, и начали принимать меры, с которыми, кстати, мы знакомы, для стабилизации ситуации.

Б&Ф: Кто в Молдове будет регулировать небанковский финансовый сектор?

Д.Д.: На сегодняшний день на очень высоком уровне идут некоторые обсуждения о будущей стратегии развития небанковского финансового сектора и о будущем его надзоре. Это решение политическое, и когда политики решат, что для финансовой стабильности в стране лучше, чтобы Нацбанк был регулятором рынка, тогда это и случится. В принятии данного решения нецелесообразно опираться на текущее состояние сектора. Нужно учитывать, что может произойти за 10 лет, и какие риски для финансовой стабильности страны могут возникнуть в будущем. Я думаю, что в такой маленькой стране, как РМ, нелогично иметь двух регуляторов на рынке, тем более на рынке кредитного сектора. Нелогично думать, что можно набрать достаточное количество специалистов, и можно разработать серьезные системы, включая процессы и информационные структуры, чтобы иметь двух регуляторов. Если не двух, тогда одного.

Кто в Молдове знает лучше, что такое кредит, чем Нацбанк? Даже если посмотреть на зарплаты. Мы можем иметь зарплаты выше, чем в НКФР. Хотя стоит признать, что зарплаты в НБМ несопоставимы с уровнем зарплат в банковском секторе. А в будущем банкиры и финансисты будут зарабатывать еще больше, будут умнее и станут придумывать новые способы ведения бизнеса. А для того чтобы понять, что они делают и каким рискам подвержены, нужен хорошо оплачиваемый специалист, и он, вернее всего, будет в НБМ, а не в НКФР. А дальше все зависит от политического решения.

Б&Ф: Нужен ли, на ваш взгляд, закон «О небанковских кредитных учреждениях», если бы надзор за ним осуществлял НБМ?

Д.Д.: Закон о небанковских финансовых учреждениях нужно еще сильно доработать. Я не согласен с некоторыми вещами, включая налог на надзор. Это невиданное явление. В этой стране налоги собирает государство, а не надзиратель. Надзиратель должен иметь возможность обеспечить себя, без того чтобы облагать налогами сектор, который он контролирует. В НБМ есть возможности для заработка денег, ведь у нас есть большие активы. В НКФР нет такой возможности, потому что они финансируются из бюджета. Вопрос в том, может ли бюджет дать больше денег, чтобы они прожили хорошо, без того чтобы взимать налоги и с деятельности сектора?

Я не думаю, что решение о регуляторе рынка будет скоро принято. Это будет рассмотрено в долгосрочной перспективе. Сейчас есть другие приоритеты, хотя я не был бы против. Но, на сегодняшний момент, закон нужно серьезно доработать, причем стоит внимательно прислушиваться к участникам рынка.  

Б&Ф: Как скоро на снижении стоимости кредитов скажется «несудебное» отчуждение банками залогов, заработает ли это на практике?

Д.Д.: Не очень скоро, но обязательно будет работать. Во-первых, рынок должен свыкнуться с новыми условиями. Нужно время, для того чтобы дебиторы, банки, суды научились новым правилам. К тому же это не полностью внесудебное - это судебное, но с быстрым решением вопроса. Не надо забывать, что дебитор должен дать согласие на то, чтобы его контракт работал как исполнительный лист. Это как с кредитными историями. Дебитор должен дать согласие, на то чтобы информация о нем была отправлена в Бюро кредитных историй. Если он дает разрешение, он получает кредиты по одной процентной ставке, в противном случае кредит выдается с большей процентной ставкой. Результат уже ощутим. Так же будет и по кредитам. Все должны привыкнуть - и банки, и судебные исполнители, и судьи. Это одна из серьезных реформ, направленная на экономический рост, так как благодаря ей уменьшится кредитный риск и станет возможно снижение процентных ставок.

Б&Ф: Каких новых действий можно ожидать от регулятора в ближайшее время и в отдаленной перспективе в плане регламентирования деятельности банков?

Д.Д.: Мы не ожидаем больших реформ в регламентации аналогичных переходу на международные стандарты финансовой отчетности. Но в среднесрочной перспективе ожидается серьезная работа как в Нацбанке, так и в банковской системе по переходу на стандарты BASEL II и III в управлении рисками и надзоре. Там принимается во внимание более широкий спектр информации, акцент больше ставится на риск и на его менеджмент. Это революционный шаг в надзоре и в деятельности банков. Мы планируем в течение трех-четырех лет завершить данную реформу.

К тому же Административный совет Национального банка утвердил Стратегический план на 2013-2017 гг., который направлен на обеспечение стабильности цен, повышение доверия к национальной валюте, развитие функций надзора НБМ, продвижение безналичных платежей и сокращение наличности в обороте. Также целью Нацбанка является консолидация функции финансовой стабильности, улучшение внешней коммуникации, укрепление имиджа и доверия к НБМ, повышение эффективности операционной деятельности Нацбанка, оптимизация управления человеческими ресурсами, развитие корпоративной культуры...

Б&Ф: На какой стадии находится утверждение законопроекта по поводу раскрытия конечных бенефициаров акционеров банка?

Д.Д.: Проект находится в минфине. Я думаю, что в скором времени он будет направлен на рассмотрение и утверждение правительству, потом парламенту. Мы надеемся на его скорейшее принятие. Ведь это серьезный закон, и все заинтересованы в его принятии. А если его не примут, тогда зачем столько говорить о прозрачности?■