Существуют финансовые учреждения депозитарные и недепозитарные. И те и другие являются финансовыми учреждениями. Однако первые наделены государством правом привлечения у населения денег, а другие такого права в строгом порядке лишены. И поэтому они развиваются за счет собственного капитала и привлеченных ресурсов у квалифицированных инвесторов.

В первую категорию входят самые известные и узнаваемые в Молдове финансовые учреждения – коммерческие банки. Банки на самом деле – это самые настоящие финансовые посредники, как это ни странно прозвучит для многих. Но они берут деньги у одних и дают другим. При этом всем известно, что соотношение собственного капитала у банков, имеется в виду акционерный капитал, к привлеченным деньгам составляет примерно 1:10.

В настоящее время всем понятно, что банки работают с привлеченными деньгами, а не только со своим собственным акционерным капиталом. А недепозитарные учреждения работают в основном с собственными деньгами. В Молдове раньше это были микрофинансовые организации, а теперь их квалифицируют как небанковские кредитные организации (НКО). Законодательство Молдовы запрещает им привлекать деньги у населения. Они должны работать строго только с собственным капиталом или с ресурсами квалифицированных инвесторов, скажем, позаимствованных у тех же коммерческих банков.

Если рассматривать эту ситуацию с точки зрения принципов рыночной экономики о взаимоотношении государства с финансовыми учреждениями, то возникает специфическая особенность. Несмотря на то, что рыночная экономика четко трактует государству весьма лимитировано вмешиваться в деятельность экономических агентов, применительно к НКО так оно и есть на самом деле, потому как в этом сегменте предприниматели всегда рискуют собственным капиталом и теми ресурсами, которые они  привлекли у инвесторов. И если, скажем, что-то не получилось, то ничего страшного не произойдет, поскольку сработали риски, которые собственники НКО брали на себя.

Но что происходит в случае с финансовыми депозитарными учреждениями? У них, в отличие от всех других видов экономической деятельности, есть право привлекать ресурсы у населения и работать с ними по своему усмотрению. Для лучшего понимания сути происходящего предлагаю рассматривать в качестве примера банковский сектор, поскольку он в Молдове гораздо более знаком широкому кругу людей. Так вот, когда лицо, не важно - юридическое или физическое, идет в банк, открывает в нем счет – депозитарный или обыкновенный счет, на который ему поступят деньги, он дает банку свои деньги на хранение. Заметьте, не инвестирует деньги в собственный бизнес. Потом физическое лицо или хозяйствующий субъект не спрашивает у банка, что он делал с его деньгами: дал кому-то кредит или занимался валютными спекуляциями, покупая и продавая валюту. Он дал банку деньги на хранение. Неслучайно и созвучие такое «депозит» - склад. И тот факт, что банк платит проценты за хранение денег, -  это совершенно необязательная вещь. Это всего лишь один из элементов конкурентной среды, в которой работают банки. Ведь они должны как-то и чем-то привлекать все больше и больше ресурсов клиентов.

В последнее время есть уже немало примеров, когда за хранение денег в банках процентная ставка отрицательна, что означает плату клиентом определенного процента банку за сохранность им ресурсов.
Совершенно другое дело, когда клиент идет в строительную компанию, всецело доверяя ей деньги на построение жилья. Тогда клиент знает, что он инвестирует деньги в строительный  бизнес и, следовательно, берет на себя все риски, связанные с этой инвестицией. Получается, что у банка есть привилегия, он может привлечь деньги и потом делать с ними все, что посчитает нужным и выгодным.
Но кто дает такое право банку?

Правильно, государство. В момент передачи такого права государство и попадает в ту особенную ситуацию, о которой речь шла выше. Вместе с банком оно становится ответственным перед населением за деньги, которые граждане доверяют банкам. Вот почему здесь государство получает право вмешиваться в деятельность банка. Оно просто обязано отслеживать и регулировать деятельность банка, потому как государство косвенно отвечает за то, что деньги населения не пропадут. С этой целью регулятор предъявляет к банкам определенные регламенты и требования, касающиеся резервов, фонда риска, достаточности капитала, ликвидности и многих других нормативов и требований. Всего этого мы не встретим в строительном или аптечном бизнесе.

Применительно к банковской деятельности у государства в лице регулятора появляется возможность не просто отслеживать работу банка, но и напрямую вмешиваться в процесс функционирования, брать на себя ответственность за управление этим видом деятельности.

Все это я говорю применительно к банковскому бизнесу, потому как эта деятельность в Молдове гораздо более известна и понятна широким слоям населения.  Такая же логика применима и в отношении страховых копаний. Страховое общество от банка отличается только тем, что страховые компании берут деньги у одних, а отдают их другим. В определенном смысле финансовое состояние страховых компаний надо больше  контролировать, потому что страховое общество призвано оказывать помощь лицам, попадающим в сложную ситуацию, и отнюдь не по своей вине.

Страховая компания берет на себя обязательство приходить на помощь людям в кризисной для них ситуации. Поэтому вполне естественны внимание и забота государства о финансовом состоянии страховщика, его возможности отвечать по своим обязательствам. Именно из этих соображений у государства появляется тот же набор специальных инструментов, которые законодательно внедрены и применяются в банковском секторе.

Сложность государственного регулирования в страховании заключается еще и в том, что, скажем, ситуация страховых компаний характеризуется различными вероятными параметрами. Компания берет у клиента денег столько, сколько она решает, а сколько ей придется отдавать при наступлении страхового случая, она не знает. Тут действуют и применяются достаточно сложные, но весьма необходимые механизмы и инструменты прогнозирования.

Именно поэтому у государства должен быть этот особенный инструментарий, практически не применяемый ни в одном другом роде хозяйственной деятельности. Даже, казалось бы, дея-тельность, связанная с риском для жизни, допустим медицинским, там нет такого, что государство может заменить администрацию аптеки или частной клиники. Оно ее просто закрывает за допущенные нарушения и принесенный вред конкретным людям.

Я предлагаю вместе разобраться, почему у государства по отношению к акционерам страховых компаний, НКО и банков появляется такой, казалось бы, вовсе не рыночный механизм и правовая возможность вмешиваться в их операционную деятельность. Вмешательство происходит, несмотря на то что оно связано с нарушением основополагающего принципа права на собственность.

Дело в том, что когда государство дает право банку или страховой компании привлекать средства, оно наделяет этим правом определенных лиц, владеющих банком или страховой компанией. И государству следует озаботиться вопросом: кому, собственно, оно предоставляет это право?

Отсюда и происходит требование к акционерам, продиктованное необходимостью полного раскрытия информации о себе. Да, естественно, что не ко всем акционерам оно  применяется, а лишь к тем, которые обладают существенными долями в капитале банка или страховой компании. Эти доли уже позволяют акционеру или группе акционеров влиять на деятельность банка и страховой компании.

Не исключено, что акционеры в разное время заходили в капитал страховой компании самостоятельно. В определенный момент у группы акционеров появляется общность интересов, они группируются для совместных действий в управлении страховым обществом. Вот как раз в такой момент и появляется требование, чтобы акционеры ставили об этом в известность регулятора и просили у него разрешения на право согласованных действий. Но, прежде чем предоставить такое разрешение, регулятор должен знать истинные намерения группы акционеров. А вдруг они попытаются средства компании использовать на реализацию проектов, которые могут создать риски для депонентов, доверивших деньги компании? Вот именно для таких целей государство и наделяет регуляторов специальным инструментарием, чтобы предотвращать такого рода нежелательные случаи.

В такие моменты регулятор имеет возможность запретить определенным акционерам владеть акциями банков, НКО или страховых компаний. При этом государство в лице регулятора не ликвидирует право собственности, как это пытаются интерпретировать некоторые юристы. Оно только запрещает определенным лицам заниматься, например,  страховым  видом деятельности, которая сопряжена с рисками в отношении довольно большого круга лиц. Предусмотренная законом процедура позволяет передачу или продажу акционерам своих акций инвесторам, получив их рыночную стоимость. Здесь можно говорить по поводу самих процедур, связанных с требованием обязательной продажи, но по крайней мере закон позволяет это делать.

Я хотел бы здесь особо отметить то, что речь не идет о том, что у акционеров отбирается собственность. Нет! Стоимость возвращается акционеру, в отличие от случаев в других сферах экономической деятельности, когда активы за те или иные нарушения подлежит аресту. Еще раз акцентирую внимание на том, что речь идет о запрете заниматься данным видом специфической деятельности, затрагивающей интересы широкого круга людей. Все. В этом и заключается смысл такого вмешательства государства в деятельность финансовых учреждений.

Поэтому у НКФР, как и у Национального банка, есть эти полномочия, которые детально прописаны в законе «О страховании». И если в банковском законодательстве право регулятора запрещать в исключительных случаях акционерам заниматься данным видом деятельности появилось в 2013 г., то комиссия внедрила аналогичные положения в законе о страховании только в 2016 г. Правда, это положение по разным причинам долгое время не применялось.

Могу сказать, что абсолютно такое же положение существует и в законодательстве Румынии, его ввели в 2009 г. Но там регулятор этим положением ни разу не пользовался, причем ни по отношению к банкам, ни по отношению к страховым компаниям. Наверное, еще и потому, что там вхождение в сегмент финансового рынка гораздо более строго, чем у нас, фильтруется государством. В Молдове «лояльную» ситуацию можно объяснять, но не оправдывать тем, например, что в странах с развивающимися экономиками всегда существовала дилемма: следует ли государству все жестко регламентировать или все-таки давать определенные послабления с целью стимулирования деятельности и развития данного сегмента рынка?

Позволю себе маленькое отклонение. В настоящее время в РМ проводится жесткая кампания по исключению денег офшоров из экономики в целом, не говоря уже про  финансовый рынок. Мне сложно судить, насколько все эти действия оправданны. Но согласитесь, что если бы это было с самого зарождения рынка капитала, то у нас была бы весьма сложная и совершенно другая ситуация с прямыми инвестициями в экономике. Такая черта в 1990-е годы прошлого века была характерна не только для РМ, но и для других постсоветских государств. В Молдове регуляторам всегда приходилось искать баланс и ту самую «золотую середину» в этом вопросе. Возможно, это повлияло на процесс зарождения банковского и страхового рынков, хотя в страховании со стороны регулятора не было жестких действий по отношению к участникам рынка. Но вот когда мы прошли через все кризисные моменты, появилась острая потребность в гораздо более жестких требованиях к акционерам работающих на финансовом рынке компаний. Особенно это касалось тех из них, которые обладают правом государства привлекать деньги у населения.

А теперь несколько слов о невозможности отмены действия решений регулятора в суде, хотя, на первый взгляд, это звучит странно. Ведь все мы хорошо знаем, что решение любого органа можно оспорить, включая даже решение самого правительства. Его можно оспорить и попросить суд приостановить действие решения правительства. Почему? Да потому что приостановление служит гарантией того, что решение, которое, вполне вероятно, может оказаться ошибочным, не нанесет большого вреда. Традиционно считается, что если принятое решение может нанести ущерб кому-то, то его действие приостанавливают. И это понятно, здесь нет вопросов.

А что происходит в случае с финансовым учреждением? Обычно, когда мы говорим о любом другом экономическом агенте и его дея-тельности, то там затрагиваются интересы в основном владельцев. В суде идет разбирательство между органом государства и собственниками компании. От закрытия такой компании может пострадать и часть клиентов, которым, если, скажем, это аптека, придется пройти в другую аптеку или магазин.

В случае же финансового учреждения число пострадавших увеличивается в геометрической прогрессии, поскольку затрагиваются интересы большого числа участников – это и владельцы, и депоненты, и клиенты, а в случае страховых компаний, то это еще и те, кто в результате ДТП пострадает от клиентов. В судебной инстанции обычно представлен государственный орган, решения которого оспариваются, и владельцы компании. А клиентов в суде никто не представляет. В случае же с финансовыми учреждениями решение регуляторов априори не приостанавливается, потому как считается, что они от имени государства приняли решение с целью защиты интересов клиентов.

Правда, в отношении НКФР не действует положение, согласно которому ее решения не могут быть приостановлены на время судебного разбирательства. Комиссии не дали такого права, наверное, исходя из того, что это не соответствует юридическим нормам, поскольку ограничивает права лиц на судебное разбирательство и защиту интересов.

И здесь речь идет о принципе. Почему для банков принцип запрета на приостановление действия решения регулятора считается правомерным, а для НКФР – нет? Ведь и НБМ может принять неправильное решение. Но считается, что когда регулятор выносит свою резолюцию, он делает это с единственной целью - защитить интересы клиентов и депонентов, имеется в виду их деньги в банке. Регулятор вводит специальное администрирование или устраняет определенных акционеров с единственной целью – стабилизации ситуации и сохранности активов. Поэтому его решения не приостанавливаются на момент судебного разбирательства. Но если, скажем, суд приходит к выводу, что, да, решение регулятора было принято неправильно, тогда оно просто отменяется на основании судебного решения. Но в период времени рассмотрения судом решения регулятора приостановить действие данного решения - нельзя.■