Исходя из данной задачи, Национальный банк Молдовы (НБМ) разработал новый закон, регулирующий деятельность банков, который принят в октябре 2017 г. и предусматривает поэтапное, качественное и эффективное внедрение всех норм «Базель-III» до 2020 г.
Необходимо учитывать то, что для молдавского банковского сектора переход к рекомендациям «Базель-III» представляет еще больший вызов, чем для других стран, поскольку в Молдове до этого действовал «Базель-I».

В эксклюзивном интервью с вице-президентом НБМ Ионом СТУРЗУ главный редактор Б&Ф Александр ТАНАС выяснял степень «необратимости» реформ, обсуждал финансовые результаты банков в 2017 г., раскрывал содержимое этапов внедрения «Базель-III», а также определял вероятность выдачи регулятором  разрешения банкам на выплату дивидендов по результатам за прошлый год.

Б&Ф: Господин Стурзу, 2017 г. во всех отношениях был непростым годом и для регулятора, и для банков. Как вы характеризуете его итоги для банковской системы?

Ион СТУРЗУ: Я согласен с тем, что 2017 г. был годом испытаний не только для Национального банка, но и для коммерческих банков и банковской системы в целом. Но, несмотря на это, я с удовлетворением могу сказать, что по завершении года все финансовые учреждения зарегистрировали хорошие результаты.

Б&Ф: Какова динамика основных показателей в системе?

И. С.: Говоря о важных показателях развития банковской системы, следует отметить, что в прошлом году достигнут рост активов на 10% по сравнению с 2016 г. Прибыль банков увеличилась на 8,6%, рентабельность активов (ROA) составила 1,8%, а рентабельность капитала (ROE) – 11,1%. Капитал первого уровня у банков вырос на 8,7%.

Б&Ф: Структура прибыли у банков осталась прежней?

И. С.: На примере результатов 2017 г. мы можем сказать, что структура доходов банков претерпела некоторые изменения по сравнению с предыдущими годами. Банки формировали прибыль не только за счет кредитования, но и от финансовой деятельности, не связанной непосредственно с выдачей кредитов. Например, получение комиссий за предоставление других услуг, объем которых в прошлом году заметно увеличился, что, естественно, нашло свое отражение в статье доходов банков.

Б&Ф: Что можно сказать о кредитном портфеле банков?

И. С.: Кредитный портфель банков по сравнению с 2016 г. уменьшился на 3,7%.  Нас это настораживает, поскольку с падением объемов кредитования в экономику меньше поступает денег, что в целом плохо для страны, ведь это негативно отражается на ее экономическом развитии. На данный момент мы с уверенностью можем сказать, что на уменьшение кредитного портфеля повлияла как ситуация, сложившаяся в экономике в целом, так и более прудентный подход со стороны банков при выборе потенциальных дебиторов.

Также мы видим, что  параллельно со снижением портфеля увеличивается возврат «плохих» кредитов, выданных ранее. При этом заметно улучшилось качество портфеля по вновь выдаваемым банками кредитам, которые уже оцениваются с учетом дополнительных рисков и рекомендаций «Базель-III».

Б&Ф: Но общий показатель неблагополучных кредитов по системе показал незначительный рост?

И. С.: Плохие кредиты связаны с прошлыми периодами развития банков. Но, начиная с 2017 г., банкиры стали гораздо внимательнее относиться к процессу кредитования.

Б&Ф: Почему?

И. С.: Во-первых, они знали о предстоящем введении «Базель-III». Согласно его рекомендациям, существенным образом возрастают требования к более глубокой оценке возможных рисков в кредитовании.

Во-вторых, в банковской системе заработал Регистр кредитных рисков, позволивший  регулятору ежедневно наблюдать за каждым выданным в том или ином банке кредитом. Соответственно, мы теперь можем следить за процессом предоставления кредита уже на самом старте процедуры кредитования.

Сами банки, зная, что заявка на данный кредит известна регулятору, более строго подходят к оценке всех рисков, которые теоретически могут наступить по данному кредиту.

Тем не менее нас беспокоит тот факт, что в 2017 г. не было зарегистрировано роста кредитного портфеля. Причем это происходит при очень высокой текущей ликвидности. Мы понимаем, что причины такого явления, когда деньги не поступают в больших объемах в экономику, кроются не только в банковской системе. Для изменения ситуации необходимо принимать правильные решения, которые бы оказывали на рынок эффективное воздействие, меняя ситуацию в лучшую сторону. Для таких решений необходим комплексный подход. Мы в НБМ ведем мониторинг денежной политики, анализируя и прогнозируя ее влияние на экономику.

На протяжении 2017 г. НБМ несколько раз прибегал к снижению базовой ставки, уменьшив ее показатель с 9% до 6,5%.  Данное снижение происходило в связи с уменьшением инфляционных рисков, однако регулятор рассчитывал на ускорение кредитной активности коммерческих банков.

Б&Ф: С точки зрения НБМ, насколько адекватной была реакция рынка и банков на сигналы регулятора о снижении стоимости денег?

И. С.: Мы можем говорить, что процесс восприятия этих сигналов проходил намного лучше, чем в прошлые годы. Анализ 2017 г. показывает, что при снижении НБМ базовой ставки практически автоматически снижались ставки по привлечению банками депозитов у физических и юридических лиц, а также по вновь выданным кредитам.

Так, если в начале 2017 г. средняя ставка по новым депозитам в леях была 6,79%, то уже на финише года она уменьшилась до 5,19%. Если на старте 2017 г. процентная ставка по новым кредитам в леях была 11,55%, то к началу 2018 г. ее средневзвешенное значение сократилось уже до 9,58%.

По большому счету трансмиссия наших решений участникам рынка и ее восприятие были хорошими. Для еще более оперативного воздействия наших сигналов рынку мы стали публиковать на сайте НБМ более детальную и подробную информацию, касающуюся инфляции, обменного валютного курса, других финансовых инструментов. Наша цель – предоставить подробную информацию, чтобы на ее базе можно было легче ориентироваться, принимая правильные решения в хозяйственной деятельности.

Б&Ф: Значит, можно утверждать, что регулятор удовлетворен реакцией рынка на его сигналы?

И. С.: В нашем понимании сигналы НБМ были правильно восприняты банками, что заметно на снижении процентных ставок, особенно по кредитам, что делало более доступными финансовые ресурсы для экономики. Но, как говорится, совершенству нет предела, и этот процесс следует продолжать. Мы ежеквартально проводим встречи с банкирами, на которых обсуждается денежная политика и ожидания  регулятора от рынка и его участников.

Б&Ф: Какова вероятность снижения регулятором обязательных резервов, значения которых на отметке 40% в молдавских леях и 14% в валюте держатся уже достаточно долгое время?

И. С.: Всем должно быть понятно, что с помощью резервирования мы боремся с избыточной  ликвидностью. Но ведь заметьте, что резервы не бесплатные, НБМ за них платит банкам. Нас этот вопрос волнует. Мы надеемся на долговременный тренд роста  кредитования экономики, что должно содействовать сокращению ликвидности в системе. Ненормально, когда показатель ликвидности у отдельных банков достигает почти 70% при нормативе 20%.

Б&Ф: А что если сократить плату за резервы?

И. С.: Знаете, в коридорах НБМ этот вопрос обсуждается. Мы ведем поиск приемлемого решения, которое исключало бы риск преднамеренного избыточного накопления активов банков в  резервах, казначейских бумагах и сертификатах НБМ. Некоторые наблюдатели утверждают, что именно по причине такого «паразитирования» мы не наблюдаем в системе активного предложения со стороны банков новых продуктов и предложений с целью выгодного размещения ресурсов на рынке и уменьшения ликвидности.

В этом плане предстоит работа для выработки и принятия целого ряда решений, в том числе и на законодательном уровне, чтобы позволить НБМ регулировать плату за обязательные резервы в зависимости от реальной цены привлекаемых банками депозитов в молдавских леях и валюте.

Мне бы не хотелось вдаваться в подробности и детали этой проблемы, но я скажу, что НБМ изучает и анализирует данный вопрос, знакомясь с опытом других стран. К слову, существуют разные модели, в некоторых странах,  например, регулятор не платит банкам за резервирование.

Б&Ф: Часть ликвидности могли бы забрать и долгосрочные финансовые инструменты, которых, к сожалению, нет на молдавском рынке капитала.

И. С.: Да, если бы такого рода инструменты появились, представляя интерес для участников рынка, то часть ликвидности удалось бы «завязать» с их помощью. Я лично думаю, что к этому процессу следовало бы подключить и граждан РМ, которые могли бы покупать облигации государственного займа. Мы давно говорим об этом, и не исключено, что в скором будущем власти смогут выйти на рынок с такого рода предложениями.

Б&Ф: Но главная роль в сокращении ликвидности отводится экономике, которая должна забирать на себя большую часть ликвидности для финансирования реального сектора.

И. С.: Согласен. В реальном секторе должны быть предприниматели с хорошими идеями, финансовыми  партнерами и рынками, на которых эти идеи можно реализовать. Отсутствие одного из факторов не позволит идее быть успешно реализованной.

Б&Ф: Валютное регулирование: как долго будет укрепляться молдавский лей по отношению к доллару США?

И. С.: Укрепление национальной валюты во многом обусловлено относительной стабильностью лея к евро на фоне ослабления доллара США на мировых рынках. НБМ выходит на валютный рынок лишь тогда, когда это может предотвратить резкое колебание курса национальной валюты, но не для того чтобы изменить рыночный тренд.

Делать это регулярно, фиксируя курс, в рамках гибкой денежно-кредитной политики мы не можем, чтобы не превратить НБМ в валютную кассу, в кассу с застывшими цифрами на обменном панно в режиме currency board.

Нас радует то, что молдавская экономика смогла адаптироваться  к относительному укреплению лея. Тем не менее наши специалисты анализируют структуру внешней торговли и конкурентоспособность страны для внутренних анализов и макроэкономических прогнозов. Они, в свою очередь, закладываются в модель для определения кредитно-денежной политики.

Б&Ф: Что болезненного предстоит пережить банкам в 2018 г. при выполнении рекомендаций «Базель-III»?

И. С.: Я хочу напомнить про успешную реализацию НБМ в 2017 г.  двухгодичного проекта с помощью специалистов национальных банков Румынии и Голландии. Они помогали нам с разработкой нормативных документов и проекта закона о банковской деятельности, принятого парламентом осенью 2017 г. В процессе разработки подзаконных актов к новому закону нас не покидала мысль о том, как внедрение новых нормативов повлияет на отечественные банки. К нашему общему удовлетворению результаты «Оценки воздействия» (QIS), проведенной в 2017 г. в рамках проекта Twinning, показали, что все банки страны способны внедрить новые нормативы и располагают достаточным капиталом для соблюдения новых требований к пруденциальным нормам в пределах порога в 16%.

Б&Ф: Означает ли это, что шоков не предвидится даже на уровне прогноза?

И. С.: Знаете, все новое - это своеобразный вызов с различными элементами шока. Особенно это актуально для банкиров, которые по своей натуре - большие консерваторы. Но, по нашим расчетам, в системе не должно быть банков, у которых могут возникнуть проблемы с внедрением нормативных документов в рамках внедрения рекомендаций «Базель-III». Так что со всей ответственностью отвечаю, что шоков в системе не будет!
Но это вовсе не означает, что не может быть определенных временных трудностей. С принятием закона мы разработали около 30 новых регламентов и инструкций, которые будут вводиться постепенно и поэтапно до 2020 года включительно. Эти регламенты должны проходить соответствующие процедуры, которые призваны изменить изнутри наши банки, поменяв менталитет банкиров, менеджмент и подходы к банковской деятельности. Не признать эти трудности - это умалить заслуги и труд молдавских банкиров по реформе банковской системы страны.

Б&Ф: Когда НБМ завершит внедрение в системе рекомендаций «Базель-III»?
 
И. С.: Первый этап, над которым мы в настоящее время вплотную работаем, заключается в разработке новых регламентов и инструкций. Они в принципе уже готовы. Сейчас эти документы проходят важную процедуру публичного согласования и консультаций с банками. Они включают в себя конкретные нормы по минимальному требованию к капиталу, которые должны обеспечить подушку безопасности для покрытия кредитного, рыночного и операционного рисков.

После этого начнется второй этап, он будет охватывать основные принципы надзорного процесса и управления рисками, а также прозрачности и отчетности перед органами надзора. В частности, второй этап подразумевает, что отныне каждый банк в отдельности должен иметь специалистов для изучения своего собственного  финансового состояния изнутри на предмет всех возможных рисков.

Такой анализ призван вырабатывать конкретные предложения для уменьшения степени рисков. Уже имеющиеся риски должны в обязательной форме покрываться резервами капитала. Понятно, что в банковской деятельности практически невозможно на все 100% избежать рисков. Скажем, если банк выдал чрезмерное число  кредитов неустойчивым клиентам, то он этим подверг себя дополнительному влиянию рисков.

Или, например, банк активно кредитует экономических агентов из сельского хозяйства, где есть свои особенные риски. Известно, что в Молдове, по статистике, каждые четыре года случаются то заморозки, то засуха. Поэтому задача такого рода банковских подразделений – правильно рассчитывать и прогнозировать риски, чтобы выходить к руководству с конкретными предложениями по их минимизации.

Б&Ф: Проще всего риски покрывать отложенным капиталом в фонде риска?

И. С.: Если у банка не будет других способов для этого, то пополнение фонда риска за счет собственного капитала будет одним из реальных и практичных способов покрытия рисков.

С завершением процесса выявления рисков изнутри банки будут знакомить с ними НБМ. Мы можем не соглашаться с их выводами, указав на остающиеся «непокрытыми» риски. В таких случаях это потребует дополнительного покрытия за счет капитала тех рисков, которые в банке не учли.

Б&Ф: Когда примерно завершится этот процесс и начнется знакомство регулятора с собственными «оценками риска» банков?

И. С.: Скорее всего, первые предметные результаты мы увидим в НБМ до конца 2018 г. Все эти меры будут дополнением к тому, что практиковалось в системе до сих пор. У нас действуют нормативы для классификации качества кредитов, которые банки обязаны неукоснительно соблюдать.

Кроме классификации кредита и формирования фонда риска, исходя из его качества, в банках начнут функционировать подразделения по выявлению и дальнейшему мониторингу рисков, способных оказывать влияние в будущем, чего не требовали рекомендации «Базель-I». А также банкам следует выполнять требования, предусмотренные «Базель-III» в части укрепления и улучшения корпоративного управления рисками.

Ну и, наконец, третий компонент, призванный стимулировать действия банка по раскрытию информации о капитале, акционерах и связанных с ними рисках. Еще до внедрения «Базель-III» НБМ требовал от банков раскрытия этой информации и размещения ее на сайте. Внедряемые сейчас нормативы требуют раскрытия данных сведений в гораздо большем объеме.

Банк самостоятельно говорит о возможных рисках в будущем, а главное, информирует НБМ о принимаемых им мерах, чтобы эти риски не материализовались. Все это будет служить дополнительной информацией для клиентов, выбирающих себе надежный банк для обслуживания, будь то физическое или юридическое лицо. И, естественно, клиенты будут отдавать предпочтение при таком выборе более стабильным и надежным банкам.

И вот кода все эти три этапа будут завершены, можно будет со всей ответственностью говорить, что банковская система РМ стала стабильнее и надежнее. Проводимая реформа заставляет банк продолжить процесс очищения изнутри, причем делать это самостоятельно. До сих пор оценивался только кредитный риск  при помощи классификации качества кредитов, а теперь, кроме такого «классификатора», основанием будут служить также рыночные риски, операционные риски, которые учитывают человеческий фактор, IT-оснащенность, другие внутренние инструменты, оказывающие влияние не только на финансовую деятельность банка, но и на его устойчивость.

Б&Ф: Вам не кажется, что при таком надзоре за банками у банкиров пропадает желание рисковать, они обкладывают себя со всех сторон «финансовыми подпорками» и «подушками безопасности» на всякий возможный случай?

И. С.: Знаете, те времена, когда банк кредитовал конкретного человека, пусть и достаточно успешного, а не его бизнес, остались в прошлом, и я надеюсь, что уже навсегда. Мы все прекрасно понимаем, что рекомендации «Базель-III» предписывают кредитовать деятельность, а не менеджера компании.

На практике переход на стандарты «Базель-III» означает, что банкир не может брать на себя чрезмерные риски, поскольку он подвергает опасности финансовую устойчивость банка. Поэтому я не считаю правильным говорить о том, что будто банкиры не желают рисковать, что у них притупилось чувство риска. Нет, это не так. Просто сейчас менеджеры проводят соответствующую работу по возврату плохих кредитов.

Существует два подхода решения этого вопроса: отказаться от таких кредитов, списав их за счет капитала, или все же пытаться очистить банк от них за счет возврата. И банки сейчас работают в направлении качества, прикладывая немалые усилия к тому, чтобы добиться возврата плохих кредитов.

Б&Ф: А каково качество портфеля по вновь выданным кредитам?

И. С.: По вновь выданным кредитам ситуация намного лучше, хотя, надо признать, интерес к кредитованию заметно упал. И получается, что портфель слабо «разбавляется» новыми и качественными кредитами, из-за чего в нем достаточно велико значение неблагополучных кредитов.

Б&Ф: Показатель неблагополучных кредитов по системе вырос за 2017 г. на два процентных пункта и составил уже 18%?

И. С.: При существующем уровне неблагополучных кредитов банки находятся в хорошем состоянии, у них высокий показатель ликвидности и достаточности капитала, что, собственно, и не оказало значительного влияния на их финансовое положение.

Б&Ф: Но ведь если плохой кредит в конце концов погасится, то банк окажется в выигрыше, кроме кредита он вернет и собственный капитал из фонда риска, сформированный по нему?

И. С.: Да, я должен заметить, что в 2017 г. было немало примеров возврата плохих кредитов. Если сравнить этот процесс с мировой практикой, то зарубежные банки обычно быстро избавляются от плохих кредитов, прибегая к их списанию. Наши банкиры держат эти кредиты на балансе. Они рискуют ухудшить пруденциальные показатели и одновременно занимаются с должниками, чтобы вернуть все до последнего лея.

Б&Ф: Ситуация в экономике не способствует реализации банками залогов, что, видимо, также играло бы на уменьшение доли неблагополучных кредитов в портфелях?

И.С.: Действительно, вы правы. Существуют проблемы, связанные с реализацией залогов. В первую очередь, это обусловлено отсутствием развитого рынка, наличием потенциальных покупателей и т. д.

Во-вторых, не всегда оправдывается обоснованное желание руководства банков сохранить неплатежеспособного клиента в надежде, что у него выправится ситуация в бизнесе, и он рано или поздно все равно вернет кредит. Это, в свою очередь, приводит к ухудшению качества залогового имущества и как следствие - уменьшению его привлекательности для дальнейшей реализации. Новые нормативные документы, разработанные в контексте нормативов «Базель-III», призваны демотивировать такие действия.

Б&Ф: Скажите, что еще, кроме хорошей прибыли, должно быть у банка, чтобы он мог рассчитывать на разрешение НБМ о выплате дивидендов акционерам?

И. С.: Знаете, это непростой и достаточно деликатный вопрос. У меня на этот счет есть собственное мнение. Я понимаю так, что банковский бизнес должен быть открыт для людей или организаций с достаточно большим капиталом, чтобы не требовать выдачи дивидендов каждый год. В прошлом году НБМ рекомендовал акционерам молдавских банков не распределять дивиденды, так как надо было правильно рассчитать требования по достаточности капитала на базе новых нормативов «Базель-III» и  результатов комплексных проверок на предмет кредитования связанных лиц. К сожалению, данная рекомендация не всеми акционерами была принята однозначно.

Б&Ф: Их можно понять, ведь дивиденды - это выгода для себя...

И. С.: Выгоду тоже надо рассматривать не в последнюю очередь. Но я против такого подхода, который подразумевает вложение денег в акции банка с целью получения уже через год дивидендов. Это неправильно, человек, преследующий такую цель, ошибся, он просто не туда вложил деньги. Банковский бизнес весьма специфический. Отдача в нем не наступает автоматически через каждый год. Наоборот, в нынешнее время модернизация банковской деятельности требует больших вложений в IT, систему платежей, систему рисков, новых специалистов. Отдача от таких вложений может реализоваться только через три, пять, а то и больше лет.

В то же время не исключена возможность появления необходимости дополнительной капитализации. В моем понимании, банк должен располагать такими акционерами, которые в любой момент готовы предоставить деньги и увеличить его капитал.

Чтобы разрешить правлению банка выплату дивидендов, мы проверяем соблюдение всех нормативов, как они выполнялись на протяжении отчетного периода, какие были отклонения от норм. Потом мы проводим стресс-тесты, чтобы посмотреть, как будет выглядеть капитализация банка, если ухудшится ситуация на рынке. Ну, например, пройдут затяжные проливные дожди, что приведет к потере урожая в сельском хозяйстве. Как это может повлиять на банк? Или, скажем, будет введено эмбарго на экспорт продукции АПК. Смогут ли индивидуальные акционеры докапитализировать такой банк, или придется расплачиваться депонентам? Ведь не надо забывать о том, что львиная доля денег в банках принадлежит не акционерам, а депонентам.

Другой важный вопрос для нас - это репутация и прозрачность акционеров банка. НБМ будет сложно принять решение о выплате дивидендов, если, к примеру, неизвестно, кому они выплачиваются и чего можно ожидать от таких акционеров.

Суммируя вышесказанное, НБМ в первую очередь интересует, чтобы банк был чистым и прозрачным, соблюдал нормативы и регламенты и смог в любой момент доказать, что останется устойчивым учреждением при всех сценариях  и стресс-тестах. Тогда выплата дивидендов не вызывает никаких вопросов.

Б&Ф: Какова вероятность того, что НБМ разрешит некоторым банкам выплату дивидендов по результатам 2017 г.?

И. С.: Да, мы разрешим, но только при условии, что банки будут соответствовать всем нормативам по достаточности капитала и что выплата дивидендов не ухудшит финансовое положение банка.

Мы должны плавно перейти к другому состоянию, я бы назвал его более цивилизованной и нормальной банковской практикой. Согласитесь, что будет гораздо лучше и легче развивать банк, если у него будет один или группа крупных финансово устойчивых и долгосрочных акционеров, а не сотни или тысячи мелких  акционеров, которые хотят только одного – получения дивидендов. Порой рассматривая их в отрыве от всего остального: устойчивости банка, наличия в нем достаточного капитала, ну как это происходит нынче в некоторых молдавских банках.

Б&Ф: Очень похоже на то, что в трех системных банках именно так и будет.

И. С.: У нас есть стратегическая цель: добиться максимальной прозрачности акционеров во всех банках. Мы провели проверки в системных банках. По некоторым из них у нас есть успехи и результаты. Скоро нам будет ясна картина и по маленьким банкам.

НБМ осуществляет проверку акционеров не только на предмет их финансовой прозрачности, но и на предмет репутации, которая для нас не менее важна. Тщательная проверка акционеров – очень сложная  и затяжная процедура, особенно если акционерная структура находится за границей, в офшорах. Проверка сопряжена с работой со многими иностранными регуляторами  и надзорными структурами, у которых мы запрашиваем сведения и информацию по каждому такому акционеру. И лишь тогда, когда у НБМ будет полный набор сведений, он может  принимать решение о дальнейшей судьбе таких акционеров.

Б&Ф: Как долго пакеты двух системных банков могут находиться в собственности государства?

И. С.: В этих банках были заблокированы акции группы акционеров, действовавших согласованно, выпущены дополнительные эмиссии и выставлены на продажу. Но пакеты долго не продавались, хотя интерес к этим активам есть, причем  немалый, просто потенциальные инвесторы не хотели принимать некоторые потенциальные юридические риски, придя на молдавский рынок.

В связи с этим было принято решение, призванное помочь инвесторам приобрести акции системных банков. В конце 2017 г. утверждены соответствующие поправки в молдавское законодательство, разрешающие покупку акций государством с целью их продажи стратегическим инвесторам.

Когда появится качественный инвестор, который изъявит желание приобрести акции и НБМ выдаст ему разрешение на покупку, будет запущена процедура покупки государством акций для последующей продажи инвестору. Получается, что пакеты акций могут находиться во владении государства очень короткий срок.

Б&Ф: Но не получится ли так, что акции «застрянут» у государства на большее время?

И. С.: Ни в коем случае. Никто даже и речи не ведет о том, что эти пакеты «застрянут»  в руках государства. Прежде всего такой вариант не устраивает правительство, имеющее Меморандум с Международным валютным фондом. Изменения законодательства преследовали одну-единственную цель: ускорить продажу стратегическим инвесторам акций системных банков Молдовы.

Б&Ф: Коль уже принято законодательство, разрешающее государству выкуп акций, выходит, что НБМ уже разрешил инвесторам их покупку у государства?

И. С.: Пока НБМ не выдал никому такого разрешения. Но я могу сказать о наличии заявленного интереса со стороны солидных зарубежных инвесторов. Я надеюсь, что вскоре они подадут официальные заявки и правительство сможет провести сделки с приобретением и последующей продажей мажоритарных пакетов акций системных банков.

Б&Ф: Вы имеете в виду 41,09% в Moldova Agroindbank и 63,89% в Moldindconbank?

И. С.: Совершенно верно!

Б&Ф: Что касается Victoriabank, то вопрос успешно решен в интересах всех заинтересованных сторон.

И. С.: НБМ приветствовал покупку стратегическим инвестором - Banca Transilvania - доли в Victoriabank, зная о его серьезных намерениях на молдавском рынке. Инвестор готов к быстрым структурным изменениям, главная цель которых – качественное обслуживание клиентов. У них есть солидная база для проведения качественных преобразований. Руководство Banca Transilvania заявляло, что «был куплен очень хороший актив в Молдове».

Б&Ф: Вы согласны, что такого рода инвесторы косвенно будут  помогать НБМ реформировать банковскую систему за счет усиления в ней здоровой конкуренции?

И. С.: Практика показывает, что в тех банковских учреждениях, где присутствуют акционеры из стран с развитой экономикой и сильными финансовыми институтами, инструменты внутреннего контроля и определения рисков находятся на гораздо более высоком уровне. Я даже больше скажу, в таких банках применяются нормы государств Евросоюза, которые мы сейчас только начали внедрять у себя.

Б&Ф: Выдал ли НБМ разрешение новому менеджеру Victoriabank?

И. С.: Нас проинформировали, кого акционеры выдвинули на должность председателя банка, но мы пока не получили полное досье с документами на него. Могу сказать только о том, что мы находимся в процессе изучения предложенных НБМ на утверждение менеджеров.

Б&Ф: Первое лицо в банке будет иностранным гражданином?

И. С.: Скажем так, иностранец, прекрасно владеющий нашим государственным языком, так генеральный директор Victoriabank будет гражданин Румынии. В современном мире это совсем не важно. К слову, генеральный директор Banca Transilvania в Румынии, Омер Тетик, - гражданин Турции. Но радует то, что инвестор заявил о своем желании опираться в высшем эшелоне на костяк молдавских менеджеров для лучшего и быстрого внедрения планов развития на местном рынке.

Б&Ф: Вправе ли мелкие акционеры Victoriabank рассчитывать на скупку Banca Transilvania остальных 30% акций, как это предписывает законодательство РМ?

И. С.: Безусловно. Законодательство это предусматривает, поэтому они будут делать тендерное предложение на покупку акций у оставшихся в этом банке акционеров.

Б&Ф: Какой в НБМ видят судьбу малых банков?

И. С.: Мы обсуждали этот вопрос в НБМ не один раз. Для регулятора все банки важны, независимо от их величины. Самое главное, чтобы они соблюдали нормативы и законодательство.■