Eще летом 2009 г. он всего лишь директор небольшой консультационной фирмы, а осенью того же года - руководитель парламентской фракции Либерально – демократической партии Молдовы (ЛДПМ). Самой многочисленной из всех партий альянса, прошедших в парламент РМ. А через полтора года он самолично слагает с себя полномочия парламентского лидера и становится независимым депутатом. Его заявление о выходе из ЛДПМ для многих стало громом среди ясного неба. Впрочем, из сказанного им тогда было сложно уяснить, что вынудило молодого и успешного политика поступить именно таким образом. С поиска ответа на этот вопрос и началась наша беседа.

Б&Ф: Господин Годя, выход из ЛДПМ может стоить вам политической карьеры. Завершится парламентский срок – и вы, даже будучи лидером одной из новых молодых партий, рискуете в коридоры власти не вернуться. Примеров падений с Олимпа в политическое забытье предостаточно. Во имя каких благих целей был совершен столь неординарный поступок? По истечении времени уже можно ответить на этот вопрос?

Михай ГОДЯ: Можно. Я не приемлю отречения от целей и задач, которые берешь на себя и ставишь перед собой. Учреждая ЛДПМ, мы брали на себя обязательства выстраивать жизнь нашей страны по демократическим лекалам, строить новое, справедливое, честное и открытое общество. Увы, не сложилось…

Сегодня одним из распространенных общегражданских заблуждений является мнение о том, что либерал – демократы пришли во власть для борьбы с коммунистами. Чушь! Бороться следовало и следует не с коммунистами, а с антидемократическими методами, которые в течение восьми лет своего нахождения у власти эта «руководящая и направляющая» сила насаждала в молдавском обществе.

Б&Ф: Так боролись бы с ними, будучи руководителем парламентской фракции.

М.Г.: В том то и дело, что не мог. Любой политический лидер, члены постоянного бюро партии призваны претворять в жизнь программу партии, принятую и утвержденную на съезде. Такова международная практика партийного строительства. Но в нашей местечковой действительности теоретические выкладки далеки от практики партийных будней. Так случилось и в ЛДПМ. Бюро принимало немало решений, в основу которых были положены предложения, поступившие от первичных и районных организаций. В партийном строительстве и развитии – это очень важная составляющая. Рядовые члены партии должны видеть и знать, что они не «пушечное мясо», годное только лишь на агитационный подворный обход и расклейку партийных возваний. Они - активные участники процесса, направленного на решение уставных целей и партийных задач. Их предложения с мест не только желательны, но и архинеобходимы для здорового функционирования партийного механизма. А Владимир Филат начал относиться к инициативам с мест, а порой и к решениям бюро, надменно. Была утеряна связь между руководством и членами партии. Очень быстро были «приватизированы и усыновлены» схемы, которые использовали до этого коммунисты. Будучи в оппозиции, господин Филат считал их порочными, а взойдя на политический Олимп – уже нет.

Авторитаризм плох по многим причинам, но главным неприятием партийцами действий своего «божка» является пренебрежительное с его стороны к ним отношение, чрезмерное и неуемное болезненное самолюбие. Люди, как правило, не приемлют эгоистов. Есть много пословиц и поговорок на этот счет. Я же приведу слова из песни Владимира Высоцкого: «Я согласен бегать в табуне, но не под седлом и не в узде…».

В  марте 2011 г. лидер ЛДПМ господин Филат озаботился созданием новой правящей парламентской коалиции, в состав которой должны были войти либерал–демократы и коммунисты. При этом вся подготовительная работа велась в строжайшем секрете от своих же однопартийцев.

Б&Ф: Позднее Филат объяснил вам, ради чего он решился пойти на союз с коммунистами?

М.Г.: Кратко. Сказал, что с нынешним альянсом невозможно работать. Реальные цели АЕИ – 2 не предусматривают реализацию задач по исполнению правительственных планов, альянс преследует совершенно иные интересы.

Для меня его слова стали неприятным откровением, поскольку в декабре 2010 г. я предлагал Филату не поддаваться на шантаж Демократической партии, грозившей, в случае непринятия ее условий, пойти на коалицию с коммунистами. Да, остались бы мы в оппозиции на год. Больше бы альянс ПКРМ и ДПМ не продержался, у них  недоставало депутатских мандатов для избрания президента страны. А за период их правления молдавские граждане разобрались бы, что к чему, и ЛДПМ, я в этом был убежден, могла приобрести много новых сторонников, приблизиться или получить парламентское большинство.

Филат тогда отверг мое предложение, заявив, что только АЕИ–2 способен продолжить начатые демократические преобразования в Молдове. И тут, спустя всего квартал, – резкий политический разворот…

Б&Ф: Но «красно–зеленый» альянс все равно не сложился.

М.Г.: Потому что 14 депутатов из фракции ЛДПМ были против устремлений господина Филата. Может, в том, что «арбуз» так и не вызрел, есть и толика моих политических усилий.

Б&Ф: Но и после того, как вы узнали о намерениях вождя ЛДПМ создать новую политическую конфигурацию, все же, не покинули ряды партии и оставались руководителем фракции. Что же оказалось последней каплей, переполнившей чашу вашего партийного терпения?

М.Г.: Списки лиц, которых ЛДПМ предлагала выдвинуть на должности примаров и советников в местные органы власти в пригородах столицы.

Б&Ф: Что ж в них было такого потрясающего?

М.Г.: Многие из выдвиженцев имели связи с представителями криминального или полукриминального мира. А в Кишиневе выдвигался неизвестный для электората кандидат, который должен был играть в пользу для тогда еще «коммуниста» Додона. После этого я сказал: «Стоп! Эту политическую партию пусть они разыгрывают без меня».

Б&Ф: Теперь вы сами являетесь руководителем нового политического формирования с громким названием «Демократическое действие». На каком электоральном поле Партия Демократического действия намерена искать своих избирателей и кто они предположительно?

М.Г.: Это демократический электорат. Те, кто верит в демократические перемены, диктатуру закона, профессионализм государственных учреждений и неполитизацию силовых и правовых структур. Те, кто понимает, что схемы скорого и неправедного экономического обогащения, выстроенные при Владимире Воронине и рьяно эксплуатируемые нынешней властью, должны быть упразднены. Круг наших потенциальных избирателей довольно широк. Это и молодежь, и представители интеллигенции, и предприниматели мелкого и среднего уровня. Есть и представители крупного бизнеса, который сегодня еле дышит под прессингом АЕИ–2.

Б&Ф: Вы не первый из бывших или из нынешних политиков заявляете о том, что молдавский бизнес сегодня переживает тяжкие времена. Неужто под коммунистическим правлением вести предпринимательское дело было легче?

М.Г.: Как мне сейчас ни горько это констатировать, но – увы! – это так. Во всяком случае, было проще и понятнее! Но ожидание перемен сменилось горьким разочарованием, изменилась не система, а руководство системой…

Б&Ф: Чем оно обусловлено?

М.Г.: В первую очередь хаосом ведения публичных дел в Молдове. Да, при коммунистах был политический контроль над контролирующими органами. И мы говорили, что это плохо! Поскольку они нередко становились инструментами политических заказов. С их помощью осуществлялись рейдерские захваты бизнеса. Причем ни тогда, ни сегодня чиновники, даже средней руки, за свои неблаговидные деяния не понесли никаких наказаний.

Но ныне контролирующие органы патронируются партиями альянса различных политических ориентаций. Более того, партийный контроль над своими министерскими и ведомственными «вотчинами» в последнее время еще больше усилился. Бывают случаи, когда, например, Центр по борьбе с экономическими преступлениями и коррупцией расследует дело о неблаговидных финансовых деяниях бизнесменов, и тут в их деятельность вмешиваются представители Генеральной прокуратуры, Министерства внутренних дел, Службы информации и безопасности. Есть и обратные примеры.

Люди бизнеса прямо говорят сегодня о том, что раньше был один стол, куда клали определенное количество денег. Теперь аналогичных столов установили, как минимум, три, и на каждый необходимо положить равную стопку банкнот. Теневые поборы возросли значительно.

Резко подскочил завоз контрабанды по определенным отраслям. Предприниматели, работающие по белым схемам, оказались в финансовом проигрыше. Например, при Воронине весь объем импортного мяса декларировали на таможне. Хотя и манипулировали ценой при уплате таможенной пошлины. Скажем, реальная цена килограмма мяса была $2, а заявляли при импорте – $0,99. Сегодня же декларируется всего лишь одна треть из импорта мяса, и та по цене меньше $1. При этом и премьер-министр, и другие высокопоставленные чиновники еще и удивляются на публике: почему же падают поступления платежей в бюджет?

Чтобы финансы текли в бюджет, необходимо ликвидировать незаконные отводные каналы, отбирающие деньги из бюджетной реки.

Б&Ф: Вы упомянули о том, что чиновники за свои неблаговидные служебные поступки времен коммунистов не понесли никакого наказания. И тогда и теперь. Что не делает чести ни тогдашним, ни теперешним властям. Зло должно быть наказано! Но и нынешние правители так и не наказали тех, кто звал громить здания резиденции президента и парламента, тех, кто эти государственные объекты непосредственно крушил или должен был охранять согласно закону. И спустя три года после апрельских беспорядков прокурорское расследование так и не завершено. Разве нормально, что те, кто не таясь бил стекла или тащил к себе домой казенный скарб, остались безнаказанными?

М.Г.: Ненормально. Хулиганы и расхитители публичного имущества должны быть наказаны. Благие деяния не делаются грязными методами. Как историк я знаю, что варварство и демократизм - понятия несовместимые.

Хочу пояснить, что митинги с участием сторонников ЛДПМ в эти апрельские дни вообще не должны были проводиться. Шестого апреля постоянное бюро партии приняло решение воздержаться от любых уличных шествий до оглашения официальных итогов выборов. И это было правильное, мудрое и взрослое решение! Каково же было мое удивление, когда вечером я узнал о том, что многочисленный митинг в этот день, после обеда, все-таки состоялся, и на нем Филат заверил участников, что и седьмого апреля встретится с ними утром на площади.

Б&Ф: Вас не удивила массовость седьмого апреля?

М.Г.: Удивила. И даже очень. Я имел определенный опыт организации массовых мероприятий. Знал, как сложно выводить людей на площадь. И такого количества народа я не видел со времен Великого национального собрания. Осознавал: что-то не то, не так, но что именно - понять не мог. И сегодня я не знаю, кто был инициатором этих событий.

Когда митингующие стали рьяно рваться к зданиям прламента и резиденции президента, стало ясно, что тайный план существует. Группы провокаторов, подстрекающие молодых людей, никого не слушались. Очевидно, они заранее получили директивные указания от своих непосредственных шефов.

Б&Ф: Так неужто за три года, по свежим событиям, нельзя было установить истинных организаторов беспорядков? Узнать их имена хотя бы от тех, кто водружал над зданием парламента государственный флаг соседней страны и сбрасывал молдавский стяг? Документальных-то съемок множество…

М.Г.: Молдавский стяг никто не сбрасывал. А вот эталон государственного флага, символ нашей независимости, что хранился в протокольном зале резиденции президента, вынесли, предварительно вытерев им ботинки. Причем стоявшие в холле здания офицеры полиции такому государственному святотатству не воспрепятствовали. Когда же я попытался перехватить флаг, с десяток крепких ребят, узнав меня, заявили: «Это наш трофей! Знамя принадлежит нам!». Кому – нам?.. Я был ошарашен. Не имело значения: румын ты или молдаванин, за объединение с соседней страной или же сторонник независимости Молдовы, вытирать ботинки о символ молдавской государственности кощунственно. Кощунством являются и нынешние попытки некоторых партий подменить государственные символы РМ.      

Б&Ф: Недруги из левоцентристского политического лагеря называют вас рьяным сторонником объединения с Румынией.

М.Г.: Несмотря на то, что считаю себя румыном, я являясь депутатом парламента независимого государства, работаю исключительно на благо РМ и нашего народа. Это моя политическая и гражданская позиция.

Б&Ф: Вы так и не озвучили свое мнение: кто был организатором апрельских массовых беспорядков?

М.Г.: Если бы за этими событиями стояли силы, сегодня не находящиеся у власти, то их бы установили. Следовательно, «сценаристы» либо находятся нынче у власти, либо авторы апрельских беспорядков имеют очень большое влияние на нынешних государственных правителей.

Б&Ф: Молдавское гражданское общество расколото по политическим, языковым и религиозным мотивам. Сейчас добавилось еще одно противостояние – школьное, изучение такого предмета, как «История румын». Почему, зная, что введение этой учебной дисциплины непременно добавит новый виток напряженности в обществе, нынешние власти предержащие пошли на этот шаг?

М.Г.: Потому что другая, большая часть населения страны на изучении предмета с таким названием настаивает. Название школьного предмета «История румын» - это компромиссный вариант. Так уж получилось, что могилы молдавских господарей, национальных деятелей культуры, древние монастыри находятся за Прутом. И об этом историческом наследии молодежь РМ должна знать. Но если бы предмет назвали бы «Историей Румынии», то противостояние по этому случаю еще больше бы обострилось. Согласны?

Б&Ф: Нет. В Бразилии не изучается «История португальцев», в США – «История англичан», а в Мексике – «История испанцев». Да и во Франции всемирную историю французов не проходят…

М.Г.: Но там национальная история не оспаривается и правительство не меняется через каждые несколько лет…

Б&Ф: Чем вы руководствовались, когда единственный из всех депутатов публично не продемонстрировали свой бюллетень 16 декабря 2011 г. в ходе последней неудачной попытки избрать Мариана Лупу президентом РМ?

М.Г.: Если я депутат РМ, то должен выражать свое мнение в рамках Конституции и законодательства. И я был осведомлен, что за три дня до голосования специальная парламентская комиссия, ответственная за проведение выборов президента, запретила показывать бюллетени. А затем сам же председатель этой комиссии, Тудор Делиу, с охотой демонстрировал его всем желающим. Я спросил у него: «Разве решение парламентской комиссии аннулировано?» «Нет, - ответил он, - но состоялись заседания во фракциях, и в каждой было принято решение поддержать инициативу и. о. президента». Вышло, что Конституция, закон и решение официальной парламентской комиссии ничто в сравнении с партийными решениями фракций. Нонсенс и покушение на правовые основы! И в этой игре я тоже решил не участвовать!    

Б&Ф: Следует ли привлечь к уголовной ответственности бывшего и.о. президента Лупу, за то что он настоял на том, чтобы, вопреки требованиям Конституции РМ, депутаты публично демонстрировали бюллетени?

М.Г.: Невозможно привлечь к уголовной ответственности господина Лупу и всех депутатов, которые нарушали закон. На них распространяется депутатский иммунитет. А вот дать правовую и политическую оценку этой его инициативе необходимо. Что может стать хорошим уроком для будущих государственных деятелей. Поэтому я и обратился в Конституционный суд и дал по рукам тем, кто пытался подмять под собя Конституцию и закон. По тем же причинам я опротестовал и изменения в Закон о выборах президента.

Б&Ф: Конституция РМ – основной закон страны. Допустимо ли, пусть и во благо молдавского гражданского общества, поступаться конституционными принципами?

М.Г.: Нет!

Б&Ф: Тогда почему же в период начала правления АЕИ–1, когда был грубо нарушен принцип разделения властей, вы, будучи руководителем парламентской фракции, не возмутились этим антиконституционным произволом? Министры более полугода, а вместе с ними и генпримар Кишинева, совмещали еще и функции депутатов!

М.Г.: Это одна из моих парламентских ошибок. Да и не только моя. Конституцией РМ предоставляется время депутату, прошедшему в парламент РМ по партийным спискам, в  течение месяца определиться: желает он быть законодателем или нет? Мажоритарные фракции посчитали, что этот срок можно растянуть на полгода. Конституционный суд счел такую законодательную инициативу депутатов антиконституционной, но до сих пор законодательство не изменено надлежащим образом, и проблема не устранена.

Б&Ф: Выходит, что отдельные государственные деятели получали одновременно еще и две зарплаты. Одну – депутатскую, другую – министерскую.

М.Г.: Так оно и было. Но еще знаю, что отдельные государственные мужи отдавали свой второй оклад на различные благотворительные цели, как будто это были их честно заслуженные деньги.

Б&Ф: Недавно вы объявили парламентскую забастовку. Во имя чего?

М.Г.: Парламентское большинство игнорирует свои обязательства, взятые при избрании президента. Я предлагаю привести в соответствие с Конституцией РМ и здравым смыслом все поправки, которые были внесены в процедуру избрания президента за последние два года. В частности, что если они бойкотируют заседание или не выдвигают кандидата – их нужно наказывать, но нельзя считать попытку не состоявшейся.

Б&Ф: Но КС уже обнародовал свое мнение на этот счет. Эти законодательские решения не выходят за рамки конституционного поля.

М.Г.: Верно. Конституционный суд не смог перебороть себя и признать неконституционными изменения, сделанные АЕИ-2 «под себя»,  которые поставили бы под сомнение избрание президента РМ. Но в конце концов в своем постановлении КС все же согласился с нашими доводами и практически подтвердил нашу правоту. Правда всегда торжествует – это аксиома, и я буду стоять за правду всегда и во всем.

Б&Ф: Для ускорения бюрократической процедуры могли бы позвонить, по старой дружбе, своему приятелю – председателю КС Александру Тэнасе, и попросить его ускорить процесс.

М.Г.: Мог бы, но не хочу. Наша дружба строится на близких для нас обоих духовных, человеческих и политических ценностях, но отнюдь не на взаимовыгодной коммерческой основе. Многим из нынешних политических «небожителей», нередко прибегающим к «телефонному праву», такое понимание дружбы представляется непонятным и даже диким.■