Б&Ф: В Молдове давно и много говорится о судебной реформе. Приводятся аргументы и выводы политиков и экспертного сообщества. В конце ноября 2011 г. парламент одоб-рил окончательный вариант Стратегии по реформированию юстиции. Под нее готовы выделить деньги доноры. В этой связи – как скоро у нас появятся функциональные суды, и сколько стоит судебная реформа?  

О.Е.: Соглашусь с вами, что о судебной реформе в стране говорится, минимум, последние 20 лет - с момента провозглашения независимости. До меня все министры юстиции санкционировали принятие многочисленных нормативных актов по этому поводу, но, к сожалению, мы достигли обратного эффекта. В 2011 г. зарегистрирован в обществе самый высокий уровень недоверия к юстиции.
Граждане хотят иметь справедливый суд и функциональную судебную систему. Их не интересуют все те разговоры, что ведутся вокруг судебной системы, - им важно знать: если они когда-нибудь обратятся в суд - его решение будет беспристрастным и компетентным.
Принятие Стратегии по реформированию юстиции характеризует ее комплексность. Впервые будет совершенствоваться не часть системы – суды, к примеру, а и прокуратура, МВД, система юридического образования. Нынешняя Стратегия – это первый документ на среднесрочный период – пять лет. Только в случае комплексного охвата всей правовой среды – от факультетов права в университетах до Конституционного суда, мы можем рассчитывать на эффективность реформы.

Еще один важный момент. Стратегия были принята не вокруг институтов, а по поводу проблем, существующих в юридической сфере. Например, на этапе предварительного рассмотрения дел – все, что связано с дознанием и уголовным процессом на этапе рассмотрения МВД и прокуратурой.

Стержень реформы – борьба с коррупцией в системе. Этому подвержены и суды, и адвокатура, и следственные органы, и министерство юстиции. В Стратегии предусмотрен ряд мер, которые будут осуществляться в их отношении, чтобы пресечь этот феномен.

На основании Стратегии парламентом будет принят план действий на весь этот срок. У нас есть календарь и ясное понимание того, кто и чем должен заниматься. Определены проверяющие инстанции и сроки, в которые должны быть реформированы правовые институты в стране. Ведь очевидно, что Стратегия сама по себе как документ не является панацеей для решения всего комплекса проблем, стоящих перед отечественной юстицией. Стратегия – это видение того, что нужно делать, а план действий – некая «дорожная карта» по ее воплощению. Стоимость реформы определена нами в 125 млн евро, или почти в 2 млрд леев.

Еще один важный фактор – утверждение Стратегии произошло при участии оппозиции, что говорит о понимании необходимости реформ всем депутатским корпусом. Есть политическая воля, и это вселяет оптимизм.

Б&Ф: Еще до вашего назначения на должность министра юстиции власти обещали судьям и персоналу судебных инстанций значительное увеличение зарплат. Недавно четвертый президент Молдовы Николае Тимофти (сам в прошлом судья) назвал сумму жалованья в 2000 евро, которая, по его словам, является «приемлемой». Насколько реалистична эта цифра, и решает ли размер оклада проблему коррупции?

О.Е.: Все проблемы, которые существуют в молдавском правосудии, можно свести к основным двум. Это условия труда судей и вопрос коррупции в системе. Когда я говорю об условиях, в которых они работают, то имею в виду не только одну зарплату. Это и офисы, и техника, которой они пользуются, это и подготовка того вспомогательного персонала, что занят в судах. Здесь существуют проблемы. И хотя судьи сейчас получают самые большие оклады среди государственных служащих – это далеко не те суммы, которые позволяют себя чувствовать комфортно, учитывая ответственность судей, их загруженность делами и отказ в праве заниматься иной деятельностью. В то же время зарплата – это не только доход, который обеспечивает их существование на данном этапе, но это еще будущее, их пенсия. Безусловно, в Молдове судьи получают не те суммы, которые бы обеспечивали их благополучие. Мы поставили перед собой задачу в этот пятилетний срок реформирования системы увеличить жалованье судьям минимум в три раза. Более того, уже в этом году оно возрастет – скорее всего вдвое. Это коснется главным образом судей первой инстанции. Но хочу обратить внимание, что за последние шесть лет судьям зарплату не повышали вообще. Надеюсь, что они в полной мере оценят ту заботу, которую проявляет о них правительство.

Отмечу, что только повышение оклада судей не решит проблему коррупции. Если судья-коррупционер, «решая вопросы», получает большие деньги, то государство никогда не выиграет в этой «гонке гонораров». Поэтому, если мы решим вопрос зарплаты, офиса, загруженности судьи и прочего, тогда у судейского сообщества не будет никаких аргументов для оправдания коррупционных действий (как, впрочем, и не может быть оправдания ей). Конечно же, параллельно повышению жалованья и улучшению условий деятельности судей министерство юстиции будет усиливать и меры ответственности за взяточничество и протекционизм. Это целый пакет мер, который уже передан в парламент и в котором в первую очередь речь идет о снятии неприкосновенности с судей за коррупцию. Ее ничто не может оправдать. Я не воспринимаю высказывания некоторых судей, когда они говорят: «Повысьте нам жалованье, и мы откажемся от принятия «удобных» решений!» Судья не может быть выше закона, он так же равен перед ним, как и все члены общества.
Если мала зарплата в должности судьи, то всегда можно стать адвокатом и  зарабатывать больше. Но за свою бытность министром я не припомню в Молдове случая, когда бы судья сложил с себя полномочия добровольно. Кстати, в 2011 г. на конкурсе по подготовке судей и прокуроров в Национальном институте юстиции на одно место было по девять кандидатов. Это, к слову, о востребованности профессии.           

Б&Ф:  В перспективе будет введена процедура тестирования судей на детекторе лжи. Не станет ли полиграф использоваться как инструмент давления на служителей Фемиды?

О.Е.: Стратегия предусматривает принятие мер по искоренению коррупции,  в том числе и применение полиграфа. Конечно, это не однозначный метод, но его вполне можно применить при согласии судьи. Добровольное тестирование на детекторе лжи принесет судье, который, к примеру, хочет перейти из нижестоящей инстанции в вышестоящую, дополнительный бонус. Там будут различные критерии оценки: привлекался ли к дисциплинарной ответственности, занимался ли научной деятельностью – в общем, весь анализ его предыдущей работы. Судья, прошедший полиграф, таким образом, будет иметь больше перспектив для роста по службе.

Б&Ф: В декабре 2011 г. парламент принял спорное, с точки зрения наблюдателей, решение о ликвидации специализированных экономических судов. Сейчас у нас есть коммерческие суды. Что входит в их компетенцию, и изменится ли практика рассмотрения дел в судебных инстанциях?

О.Е.: Проблема экономических судов находится в поле зрения политиков, бизнесменов, экспертов с 2009 г., когда была принята программа действий правительства «Филат-1». В ней одним из пунктов был обозначен перевод компетенции экономических судов в суды общей юрисдикции. Есть аргументы и «за» и «против» такой практики.

Начиная с чисто юридических доводов…К примеру, в маленьких странах, таких как Молдова, нецелесообразно иметь специализированные суды. Это имеет смысл в больших странах, таких как Германия, Россия, где есть поле деятельности для таких судов. Экономические суды в Молдове рассматривали дела на основании Гражданского и Гражданско-процессуального кодексов, как и суды общей юрисдикции. Судили, исходя из состава участников процесса. Если спор между предприятием и гражданином, то этот спор решает суд общей юрисдикции, а если между предприятием и предприятием – то его рассматривает специализированный суд в Кишиневе. Согласитесь, это не довод в пользу сохранения таких инстанций.

Есть и другие аргументы, которые приводились политиками. У нас все эти экономические споры концентрировались на двух этажах одного здания. Это не очень здорово…Были прецеденты, когда за весьма короткий срок принимались, мягко говоря, спорные решения. Многие из них позже были признаны Страсбургским судом как нарушающие права человека, по которым правительству пришлось выплачивать немалые суммы в виде компенсаций.

Понятно, что  в такой ситуации реакция правительства была более чем предсказуема. Мы посчитали, что с этими вопросами вполне могут справиться суды общей юрисдикции в районах, а судебная практика систематически бы обобщалась Высшей судебной палатой. Это будет правильно и с точки зрения создания юридической базы дел такого типа.

Относительно компетенции  коммерческих судов. К ней отнесено четыре категории дел: споры, связанные с ликвидацией юридического лица; споры по поводу репутации экономических агентов; признание и выдача исполнительных листов для исполнения решений арбитражных судов на территории Молдовы, а также опротестование решений арбитражных судов.

Б&Ф: Минувший год, как никакой другой, изобиловал скандалами по поводу якобы рейдерского захвата бизнеса или части активов предприятий и финансовых учреждений с использованием решений молдавских судов. Действительно ли есть эта проблема, не надумана ли она?

О.Е.: Хотелось бы, чтобы эта проблема была надумана и все сводилось лишь к риторике политиков, которые хотят привлечь к себе внимание. К сожалению, это объективная реальность, и правительству непросто было пройти этот период. Хотя, полагаю, мы достойно справились с трудностями. Напомню, что в конце лета правительство, исходя из положений Конституции, взяло на себя ответственность перед парламентом, приняв закон, позволивший стабилизировать ситуацию с акциями четырех банков, в отношении которых была предпринята попытка отчуждения. Та ситуация, которая сложилась, конечно, непостижима. В случае с «Молдагроинбанком» рейдерский захват ценных бумаг был виден невооруженным глазом. Тут не надо было быть юристом и экспертом. Я до сих пор не могут понять: как возможно в правовом государстве принятие судьей решения, которое  явно помогает одной из сторон украсть собственность? Решения, принятого на  основании ксерокопии, поступившей из другого государства в пользу субъекта, который зарегистрирован в офшорной зоне. Судья не задается элементарнейшим вопросом о законности этой бумаги…Легкость, с которой он принял это решение, вопрос с повестками (когда участники процесса не были извещены о его ходе), другие составляющие этого дела – все это недопустимо. И я все-таки надеюсь, что следователи Генеральной прокуратуры доведут это дело до логического конца, и все завершится приговором в отношении виновных лиц. К сожалению, Высший совет магистратуры принял в отношении фигуранта скандала - судьи Николае Ногая из бендерской апелляционной палаты излишне мягкое решение о наказании, вынеся ему строгий выговор. Поэтому я не знаю, исходя из  логики этой меры наказания, что должен совершить в Молдове судья, чтобы его уволили. Строгий выговор в данном случае – это плохой сигнал для судейского сообщества.   

Б&Ф: Как Вы полагаете, почему так сложно возвращать заемные средства, выданные под залог банками? Нечистоплотные кредитополучатели берут, допустим, миллион леев, расходуют их, затем суд совершено справедливо отдает их активы банку, тот начинает их продавать, а займополучатель подает встречные иски и… выигрывает их в судах, обзывая банки «жирными котами»?

О.Е.: Мне трудно ответить, не опираясь на конкретные примеры. Но здесь абсолютно те же самые проблемы, о которых мы говорили выше…С одной стороны, банки – это такого рода организации, что могут себе позволить защиту своих активов, юридическое сопровождение заключения сделок о выдаче кредита, исполнения судебного решения в отношениях «кредитор-дебитор» или «истец-ответчик». Здесь банк является той сильной стороной договора, потому, полагаю, банки должны учитывать все риски, создающиеся при выдаче средств физическому или юридическому лицу.

То, что связано с залогами, было предусмотрено в Гражданско-процессуальном кодексе, где прописана специальная процедура по исполнению неопровержимых исков. Я имею в виду процедуру судебных приказов. К сожалению, юридическая практика показывает, что исполнители этих приказов пошли в неверном направлении, и этот институт – частных исполнителей судебных решений не работает так, как было задумано. Думаю, будут внесены изменения в закон, с тем  чтобы не на любой протест по приказному производству кредитор получал судебный приказ. Достаточно будет, чтобы дебитор написал протест на приказ, и судья его аннулирует, а стороны идут судиться сызнова в суды общей юрисдикции. В закон введены градация, признаки, по которым может быть аннулирован приказ.
О проблеме встречных исков…Ни в одной из цивилизованных стран не может быть отменена практика опротестования решений судов. Да, встречаются недобросовестные истцы и ответчики, которые затягивают процесс, не страшась наращивания своих долгов перед банком, с тем  чтобы довести ситуацию до абсурдной, когда финансовое учреждение попросту отказывается от возвращения кредита, заключая мировое соглашение.    

Б&Ф: Вы не понаслышке знаете о практике рассмотрения в Европейском суде по правам человека (ЕСПЧ) исков молдавских граждан против государства. Сколько их сейчас в Страсбурге, и как избежать «дамоклова меча» угрозы возрастания санкций против Молдовы, учитывая нашу не самую совершенную правовую систему?

О.Е.: Такие выплаты перед ЕСПЧ, безусловно, большая проблема для государства – эти деньги можно было направить на проведение судебной реформы, а не на компенсации гражданам, чьи права были нарушены. Но хуже другое – в стране эти права нарушаются систематически, и власти признают, что  в этой сфере вопросов еще очень много. И в данном случае это более важно, чем те суммы, что теряет бюджет. Повторюсь, они могли бы быть пущены на повышение окладов судей и персонала, на строительство новых зданий, оргтехнику и прочее.

Все правительства Молдовы по решениям ЕСПЧ выплатили к началу 2012 г. свыше 14 млн. евро в виде компенсаций. Это существенная нагрузка для бюджетного кошелька. Сложность еще и в том, что эти иски необходимо оплачивать в течение трех месяцев по вынесении решений. Иначе Молдове грозит исключение из Совета Европы, что недопустимо.

Сейчас в ЕСПЧ находится 4 тыс. исков против Молдовы. Абсолютное большинство – не менее двух третей будут отклонены, думаю, в течение года. Здесь правительство решило помочь коллегам из Страсбурга, выделив средства на работу в ЕСПЧ трех юристов-ассистентов. Они будут работать с теми исками, которые не соответствуют требованиям подачи исков в ЕСПЧ, а также отвергнуты европейскими судьями по иным причинам. Надеюсь, они приступят к работе уже в течение ближайшего месяца.

Как уменьшить число исков в ЕСПЧ? Ответ прост. Надо иметь такую юридическую систему, которая не будет допускать сбоев. Но и это не гарантирует, что мы  полностью избежим исков граждан в ЕСПЧ. Есть примеры того, что опротестовывались абсолютно правовые, с точки зрения существования в стране законов, решения. Наш молдавский пример… Дело «Тэнасе-Киртоакэ» о двойном гражданстве и праве занимать в этой связи должность госслужащего. Наше законодательство предусматривало, что только с одним гражданством – Молдовы человек вправе претендовать на чиновничий пост, а ЕСПЧ усмотрел в этом нарушение прав человека. И это при том, что этот закон прошел и Конституционный суд РМ.

Б&Ф: ИзменениеКонституции, предлагаемое некоторыми политиками, в том числе и входящими во властные структуры, - это необходимость или  все-таки конъюнктура?   

О.Е.: Я считаю, что предела совершенству нет. Это если бы сравнивали Конституцию со «священной коровой». Если бы она у нас была идеальной, то никто бы и не говорил о необходимости ее модификации. Достаточно вспомнить последние 2,5 года, когда из-за несовершенства нормы по процедуре избрания президента были проведены досрочные выборы парламента, туры выборов президента и во сколько все это обошлось бюджету и налогоплательщикам. Во всяком случае, очевидно, что эту норму нужно менять, совершенствовать, если хотите. По какому пути пойдут политики – всенародное избрание президента или нынешний вариант, в парламенте, – покажет время. Но нужно создать такое правовое поле, чтобы избежать политического кризиса, когда институты власти не могут полностью быть сформированы из-за несовершенных норм Основного закона. Стратегия предусматривает изменение норм Конституции, которые имеют отношение к законам «О прокуратуре», «О Высшем совете магистратуры», «О Конституционном суде», «Об институте парламентского адвоката».

Б&Ф: В свое время, после побега из-под домашнего ареста скандального российского блогера и публициста Эдуарда Багирова, в интернете были выложены фотографии внутреннего убранства его камеры, сделанные, вероятно, с мобильного телефона. Как ему удалось пронести средство связи, и как Вы прокомментируете многочисленные нарушения режима в пенитенциарной системе Молдовы, связанные в том числе с проносом холодного оружия, наркотиков?

О.Е.: Багиров получил этот телефон так же, как получают его остальные, то есть незаконно. Это не было некое «разрешение» начальника тюрьмы только для него. Мы провели служебную проверку по этому поводу. Более того, в рамках возбужденного дела по факту побега Багирова, руководство этой тюрьмы, минюста и департамента давали  показания, как он получил средство связи и как им пользовался. Бесспорно, это нарушение.

Б&Ф: В канун юбилея независимости Вы воспротивились намерению врио президента Лупу об амнистии по этому поводу, заявив, что «люди, совершившие тяжкие преступления, должны быть перевоспитаны, а не амнистированы в честь праздника». По Вашим данным, каков реальный процент осужденных, которые, отбыв срок, смогли адаптироваться в современном молдавском обществе?

О.Е.: Амнистия - инструмент уголовной политики. У нас сложилась дурная практика, когда по поводу национальных праздников, в общем-то бездумно, амнистировались осужденные. Приведу такие цифры. В 2004 г. в стране было порядка 11 тыс. заключенных. Затем в ходе масштабных амнистий в 2004 г. и в 2008 г. их число сократилось до 6300. Мы провели выборку и выяснили - из освобожденных лишь каждый третий адаптировался к современным условиям, а большая часть возвращалась в зону. Из предлагаемых же тогда врио президента Лупу 600 человек немалое количество было осуждено за совершение опасных преступлений. Я  уверен, что они должны в полной мере вынести тяжесть своего наказания, а также не вижу перспектив в современном обществе для их адаптации.

Более того, в Стратегии есть пункт введения в республике альтернативных классическому лишению свободы в тюрьме, - на содержание «под домашним арестом». Уже закуплено соответствующее оборудование, и скоро в Молдове появятся лица, осужденные судом, но отбывающие наказание в собственной квартире или доме.

Б&Ф: Подготовка к принятию молдавским парламентом закона «О недискриминации» вызвал самую неоднозначную реакцию, в первую очередь – в среде ортодоксальных православных верующих. По вашему мнению, нужен ли такой закон, или он является неким обязательным тестом для оправдания наших евроинтеграционных устремлений?

О.Е.: Это совершенно нормальный, с точки зрения права, документ. Положения этого закона направлены на создание механизмов для реального равенства всех граждан страны. Напомню: в Конституции есть положения о недопустимости дискриминации человека человеком по какому-либо признаку – цвету кожи, вероисповеданию, владению языком. В Молдове же отдельные политики и представители неправительственных организаций акцентировали внимание на этом , и суть целого закона свели к вымышленной проблеме.

Я бы посоветовал некоторым не в меру ретивым священнослужителям обратиться к своим прямым обязанностями – помогать страждущим и отправлять службы для верующих и не вмешиваться в дела власти. Церковь должна не разделять людей, а объединять, и уж тем более – не стравливать. К тому же законопроект прошел экспертизу ОБСЕ и Европейской комисси,  и успешно действует на территории ряда стран сообщества.■